Обойтись без Бога. Лев Толстой с точки зрения российского права

Вера Засулич по выбранному жребию просто обязана была пополнить священный некрополь героически погибших в борьбе с самодержавием. Вполне возможно, что она и сама мечтала о такой публичной, желательно мучительной казни по примеру Софьи Перовской, Геси Гельфман, которая получит отсрочку исполнения смертной казни из-за беременности (по закону беременных казнить нельзя – ещё не рождённый ребёнок ни в чём не виноват) и умрёт в крепости от гнойного заражения брюшной полости, или Зинаиды Коноплянниковой. Зинаида перед казнью будет декламировать с эшафота стихи А.С. Пушкина:

Товарищ, верь: взойдёт она,
Звезда пленительного счастья…

Как легенду рассказывают о том, что во время посещения женской тюрьмы приамурским генерал-губернатором А.Н. Корфом одна из каторжанок – Елизавета Ковальская, осуждённая за принадлежность к запрещённой организации «Чёрный передел», – отказалась встать перед ним, как этого требовали тюремные правила. В наказание барон приказал перевести заключённую в общеуголовную тюрьму в Чите, где её поместили в секретную камеру. Ковальской запрещалось любое общение, в том числе с надзирателями; соседние камеры оставили пустыми, чтобы избежать перестукивания. Из книг было разрешено только священное Евангелие. Соратницы революционерки М. Ковалевская, М. Калюжная и Н. Смирницкая, узнав об этом, потребовали увольнения коменданта тюрьмы Масюкова и объявили в знак протеста голодовку. Летом 1889 года к ним присоединились другие политические каторжане. Несмотря на доклады тюремных врачей о критическом положении со здоровьем протестующих, местное начальство заявило о том, что «администрации безразлично, будут они есть или не будут. Продолжайте поступать, как приказано». Волнения были продолжены. За попытку ударить коменданта по лицу заключённая Н.К. Смилга была высечена розгами, получила 100 ударов. Это был первый случай применения такого рода наказания к женщине, осуждённой по политической статье. В знак протеста Надежда Сигида (Малаксиано), Мария Калюжная, Мария Ковалевская и Надежда Смирницкая приняли яд. Эти резонансные события вошли в историю как «Карийская трагедия».

Так что и в случае Веры Засулич для постановки смертного приговора можно было найти достаточные основания.

В первой редакции 1845 года Уложения о наказаниях уголовных и исправительных к преступлениям террористической направленности были отнесены прежде всего «преступные деяния, направленные против жизни, здравия, свободы и чести монарха, его супруги, наследника престола, членов императорской фамилии, а также на лишение или ограничение верховной власти императора или высочайших прав наследника престола», что было предусмотрено ст. ст. 263, 266 уголовного закона. Преступление считалось законченным не только когда были установлены участники заговора или организаторы преступного сообщества, но уже при наличии самого факта установления умысла «чрез словесное или письменное изъявление своих о том мыслей или предположений». Закон требовал установить не только участников, но и зачинщиков преступления, а также подстрекателей к нему, сообщников, пособников, попустителей и укрывателей преступников. Таким образом, уголовный закон требовал одинакового наказания и для тех, кто действительно готовил покушение, и для тех, кто только высказывал «голую решимость» к его совершению. Одновременно с исполнителями и организаторами к той же мере уголовной ответственности привлекаются соучастники и укрыватели, то есть лица, которые, «знав и имея возможности донести о злоумышленниках, не исполнили сей обязанности» (ст. 264–266). К лишению всех прав состояния и срочной каторге приговаривались агитаторы и подстрекатели, виновные в распространении письменных и печатных объявлений и воззваний либо произносящие публичные речи с призывами к бунту или явному неповиновению верховной власти (ст. 273). Как мы видим, жестокость наказания по таким статьям Уложения, как 263, 266, 271, 272, 273 (а по ним была предусмотрена дополнительная мера в виде конфискации всего родового и благоприобретённого виновным имущества (ст. 277)), не особо пугала народовольцев. Более того, каждый новый террористический акт, как и новый суд над его исполнителями и организаторами, использовался революционерами для массового привлечения новых адептов в боевые ячейки. Например, после казни бывшего подпоручика Дубовского в организацию «Народ и воля» вступили более 400 офицеров императорской армии, а в программной брошюре «Подготовительная работа партии», распространяемой центральным кружком организации, появился специальный раздел – «Войско».

Вполне объяснимо, что начиная примерно с конца XIX века практически все судебные процессы по политическим делам находились в центре постоянного внимания газет, сопровождались массовыми манифестациями.