Обойтись без Бога. Лев Толстой с точки зрения российского права

При этом председатель состава А.Ф. Кони, который, по его же воспоминаниям, сам ждал обвинительного решения, недвусмысленно подсказывает присяжным оправдательный вердикт, а как ещё позволите понимать его слова: «Указания, которые я вам делал теперь, есть не что иное, как советы, могущие облегчить вам разбор дела. Они для вас нисколько не обязательны. Вы можете их забыть, вы можете их принять во внимание. Вы произнесёте решительное и окончательное слово по этому делу. Вы произнесёте это слово по убеждению вашему, основанному на всём, что вы видели и слышали, и ничем не стесняемому, кроме голоса вашей совести. Если вы признаете подсудимую виновной по первому или по всем трём вопросам, то вы можете признать её заслуживающей снисхождения по обстоятельствам дела. Эти обстоятельства вы можете понимать в широком смысле. Эти обстоятельства всегда имеют значение, так как вы судите не отвлечённый предмет, а живого человека, настоящее которого всегда прямо или косвенно слагается под влиянием его прошлого».

Обращаясь к старшине присяжных заседателей, А.Ф. Кони сказал ему: «Получите опросный лист. Обсудите дело спокойно и внимательно, и пусть в приговоре вашем скажется тот “дух правды”, которым должны быть проникнуты все действия людей, исполняющих священные обязанности судьи».

Оправдательный вердикт присяжных заседателей вполне отвечал состоянию господствующих настроений в российском обществе, однако абсолютно не соответствовал положениям уголовного закона.

Как часто повторял сам председатель суда А.Ф. Кони, «под справедливостью разумеется не только одно. Qui n’est que juste est cruel, – справедливо говорят французы»[84] (Кони А.Ф. Собр. соч. Т. 1. С. 8).

По Уставу уголовного судопроизводства основаниями для оправдательного приговора являлись следующие обстоятельства:

– когда деяние, в котором обвинялся подсудимый, признаётся недоказанным, «неподлежащим вменению по законным причинам, или невоспрещённым законами под страхом наказания»;

– когда преступление «покрывается давностью, милостивым манифестом или другой законною причиною прекращения дела».

Таковых, как мы понимаем, в деле Веры Засулич никак не усматривалось.

Присутствовавший на процессе среди многочисленных представителей прессы Ф.М. Достоевский, известный своими более чем консервативными взглядами, по словам ещё одного популярного столичного журналиста Г.К. Градовского, заявил, что «наказывать эту молодую женщину было бы неподходящим и ненужным», и даже признался, что если бы он знал о готовящемся преступлении, то точно не сообщил бы об этом властям. Постановленному приговору восторженно рукоплещет помощник генерал-фельдцейхмейстера (командующего российской артиллерией) генерал от артиллерии и будущий член Государственного Совета А.А. Баранцов, тоже находившийся в зале (www.diletant.media). Один из чиновников, сидевший с ним рядом, громко воскликнул: «Это самый счастливый день для русского правосудия!» Председатель суда А.Ф. Кони мрачно возражает ему: «Вы ошиблись: это самый печальный день его» (Волгин И. Последний год Достоевского. Исторические записки. М.: Советский писатель. 1991).

Князь В.П. Мещерский – редактор и издатель крайне правой газеты «Гражданин» – тоже оставил свои воспоминания о суде: «Оправдание Засулич происходило как будто в каком-то ужасном кошмарном сне, никто не мог понять, как могло состояться в зале суда самодержавной империи такое страшное глумление над государственными высшими слугами и столь наглое торжество крамолы» (Кн. В.П. Мещерский о процессе над В. Засулич, 1878 г.).