Обойтись без Бога. Лев Толстой с точки зрения российского права

В результате, в соответствии с окончательной редакцией завещания, распорядительницей литературного наследия отца становилась Александра Львовна Толстая. Владимир Чертков от этой почётной миссии по понятным причинам отказался. С точки зрения права назначение наследника являлось существенной частью завещания – в его отсутствие весь (!) акт терял силу. Кстати, многие цивилисты с такой позицией не соглашались. 31 июля Толстой дополнил и подписал объяснительную записку к завещанию, согласно которой после его смерти все рукописи и бумаги должны были быть отданы именно Владимиру Григорьевичу Черткову для пересмотра, выборки и подготовки к отдельному изданию. Александра Толстая также посчитала необходимым дополнительно заверить волю отца подписями свидетелей и объявить её его сыновьям при участии наследодателя, но это вполне разумное предложение вызвало серьёзную озабоченность Бирюкова и Черткова – те боялись очевидной реакции на это известие Софьи Андреевны. В ходе жаркой эпистолярной дискуссии решили не травмировать графиню заранее и завещания ей не объявлять. Лев Николаевич как-то высказался по этому поводу: «Чертков вовлёк меня в борьбу, и борьба эта очень и тяжела, и противна мне (…) В теперешнем положении моём едва ли не главное нужное – это недоделание, неговорение. Сегодня живо понял, что мне нужно только не портить своего положения и живо помнить, что мне ничего, ничего не нужно». Была в дневнике ещё и такая запись: «Вчера вечером было тяжело от разговоров С.А. о печатании и преследовании судом. Если бы она знала и поняла, как она отравляет мои последние часы, дни, месяцы жизни. А сказать и не умею, и не надеюсь ни на какое воздействие на неё каких бы то ни было слов».

На однозначность позиции великого писателя вполне очевидно влияла его неготовность отказаться от собственной позиции в вопросах собственности вообще и авторских прав в частности, чему в немалой степени способствовал самый преданный и последовательный толстовец – Владимир Чертков, который по примеру своего кумира, будучи выходцем из очень богатой аристократической семьи, сам осуждает роскошь, живёт в комнатёнке в ремесленной школе, перемещается в вагонах 3-го класса и т. д., видел в таком шаге огромное общественное событие и реальное условие для того, чтобы сделать доступными для широких читательских масс произведения Учителя. НО… на стороне графини – закон!

Д.И. Мейер в своё время утверждал, что право наследников, приобретающих право наследования в имуществе наследодателя, «открывается двояко: на основании духовного завещания наследодателя или непосредственно по определению закона. Однако нередко оба этих основания в одном и том же случае конкурируют, так что право наследования отчасти открывается по духовному завещанию, отчасти – по закону, притом по воле самого наследодателя или независимо от её, в пользу одного и того же лица или так, что по одному основанию право наследования открывается для одного лица, а по-другому – для другого» (Мейер Д.И. Русское гражданское право). Поэтому юридические советники Толстого предпринимали попытки привести его последнюю волю хоть в какое-то соответствие с действующим гражданским законом; по этой же причине некоторые варианты завещания были просто отвергнуты. По свидетельству очевидцев происходящего, сложность законодательных формулировок, о которых они раз за разом напоминали Льву Николаевичу, абсолютно верящему в собственное право самому распоряжаться своим имуществом без посредничества государственной бюрократии, просто выводила его из себя.