Обойтись без Бога. Лев Толстой с точки зрения российского права

Проведение негласных мероприятий в Тульской губернии и в Москве позволили выявить законспирированный источник информации в самом III Отделении. Генерал-адъютант Н. Тучков докладывает Московскому обер-полицмейстеру совершенно секретным порядком: «По свойственной мне откровенности с вами я не могу молчать о некоторых слухах, собственно касающихся III Отделения: предполагается, что в оном есть личности, предательски передающие некоторые распоряжения Правительства. Так, говорят, что по решению отправления г. А. Анненкова в Тверь, по делу Мировых Посредников, г. Неведомский, предупреждённый об этом от кого-то из III Отделения, отправился в деревню свою, чтобы сжечь все его бумаги. Здесь также многие из молодых людей высказывали желание быть отправленными в III Отделение с надеждой на снисходительность онаго».

По свидетельству одного из историков российского тайного сыска Владимира Чисникова, к тайным агентам полиции относится и ещё один знакомый писателя – фотограф-любитель Владимир Кривош (он же С. Майский). Словак на русской государственной службе, Владимир Иванович проявляет себя, без преувеличения, исключительным специалистом в должности младшего цензора т. н. «чёрного кабинета» – петербургской отделения цензуры иностранных газет и журналов. Кривош находится на очень хорошем счету, что не удивительно: он свободно владеет 24 языками, изобрёл ряд полезных устройств, в том числе электропаровую машину, позволяющую скрытно вскрывать корреспонденцию, поступающую для перлюстрации. За проявленное усердие, кстати, по личному ходатайству министра внутренних дел П.А. Столыпина талантливый цензор-изобретатель был удостоен ордена св. Владимира IV степени.

По сведениям из полицейских архивов, именно Кривош в феврале 1897 года был инициатором известной фотосъёмки Льва Толстого со своими близкими соратниками В.Г. Чертковым и П.И. Бирюковым, которые за активную помощь духоборам к тому времени уже были приговорены к административной высылке из Петербурга. Эти так вовремя сделанные фотокарточки были использованы впоследствии полицией в качестве опознавательного материала для филеров и службы наружного наблюдения (Чисников В. Владимир Кривош: оставлен в подозрении. Нева. № 7. 2008). Так что информаторов и шпионов в окружении великого писателя, столь опрометчиво открытого для общения, хватало.

Перед своим отъездом Фёдор Симон успевает познакомить семью Толстых со своей матерью Елизаветой Антоновной, которую все в Ясной Поляне тоже «очень полюбили». Она будет писать Льву Николаевичу длинные письма и часто жаловаться на неудачное замужество своей дочери Екатерины Павловны Гимер (Симон). Граф в своём московском доме принимает эту несчастную молодую женщину по просьбе её матери, всячески опекает её, даёт ей работу по переписыванию рукописей для небольшого заработка. И именно её авантюрная история с разводом, на фоне оказавшегося фиктивным самоубийства её мужа и последовавшего за ним уголовного дела супругов, становится для Льва Толстого основой для написания драматической пьесы «Живой труп».

Проблема расставания супругов в результате прелюбодеяния одного из них впервые прозвучала в романе Льва Николаевича Толстого «Анна Каренина», первая часть которого была опубликована в одном из самых читаемых литературных журналов «Русский вестник»; его издаёт основоположник политической журналистики в России Михаил Никифорович Катков. Роман посвящён трагической любовной связи гвардейского ротмистра графа Вронского и влюблённой в него замужней аристократки Анны Аркадьевны Карениной (в девичестве – княжны Облонской), по выражению Н.С. Лескова – «настоящих светских людей».

Передавая рукопись издателю, Толстой определяет свой авторский гонорар в 500 рублей за лист; до этого в «Вестнике» на таких же условиях печатали «Войну и мир».