Оболочка игры

  Пара мужчин вышла из лифта и направилась к выходу. Я отошел от двери, чтобы они могли уйти. Один из них резко заговорил с девушками по-арабски. Они нахмурились, но та, которую звали Хания, натянула шарф, который был обернут вокруг ее шеи, поверх ее волос. Двое других вызывающе смотрели на мужчин, не прикрывая их волосами, а уходя от них в здание. Когда я последовал за девушками, мужчины пристально посмотрели на меня, но не стали расспрашивать.

  "О чем это было?" - спросил я, пока мы ждали лифта.

  - Посрамление ислама, - пробормотал Райна.

  «Мы действительно не знаем Расиму», - сказала девушка с шарфом. «Она примерно на восемь лет старше, но она учится в колледже, она будет кем-то, а не просто матерью, сидящей дома за кастрюлями».

  «Ее отец - поэт, - сказал я. «Я полагаю, вы это знаете? Он живет здесь с Расимой? »

  Осторожный обмен взглядами. «Вы действительно не с ICE?» сказал самый смелый.

  «Я действительно не с ICE. Вы можете позвонить юристу или найти меня в Интернете и узнать, чем я занимаюсь ». Я вручил им карточки с адресом моего сайта. Они изучили их, прежде чем сунуть в карманы джинсов.

  Хания огляделась. «Он иногда бывал здесь, но он незаконный».

  «Когда вы в последний раз видели его?» Я попросил.

  Они сгорбились; они не наблюдали за ним, они не могли сказать.

  «Может, больше двух недель, - сказал Райна, - потому что эти люди только что пытались пристыдить Расиму за то, что они находятся в квартире без… васи. ”

  " Васи ?" Я попросил.

  «Смотритель», - перевела Хания. «Мужчина или старуха, которые позаботятся о ней».

  «Человек, который будет отдавать ей приказы», ​​- сказала Райна. «Но Расима не хочет, чтобы мужчина отдавал ей приказы».

  «Да, но когда эти парни увидели ее с Феликсом, я подумала, что они собираются убить и ее, и его», - сказала Хания. «Так что, может быть, было бы лучше, если бы у нее был вази. ”

  Эта мысль заставила всех нас замолчать; никто больше не разговаривал, пока не подошел лифт. Когда мы оказались на борту, девушки ушли в свой мир, говоря по-арабски, а не обо мне, подумал я, потому что они хихикали и били друг друга.

  Подъезды квартир пахнут готовкой жильцов. Не переваренной капусты, как я следил за буквами на дверях четвертого этажа, а острые специи. Я мог выбрать кардамон и гвоздику, но остальные были для меня слишком тонкими.

  Квартира П была заперта, без ленты с места преступления. Мои отмычки устаревают со всеми новыми электронными дверными замками, но это здание было старым, и в замке все еще были тумблеры, с которыми я мог бы справиться.

  Это было маленькое место, одна большая главная комната со столом, раскладным диваном, молитвенными ковриками и стеной с книгами, в основном на арабском языке. Одна спальня явно принадлежала Расиме - инженерные учебники были брошены на узкую кровать, как будто их выбросили после встряхивания в поисках документов.

  Закон не коснулся полки с миниатюрными шестернями и шкивами. Это было похоже на тщательную работу, которую я видел у Феликса, но более домашнюю: сложный шкив вращал ручку отжима на открытой стиральной машине, ножные педали перемещали щетку для ковров. Мне очень хотелось подобрать их и поиграть с ними, но я не хотел увеличивать ущерб, нанесенный правоохранительными органами.

  Девочки преувеличили, когда сказали, что ICE разгромили это место. Помимо беспорядков в спальне Расимы, они вытащили бумаги из ящиков, книги с полок и бросили одежду на пол в туалете, но это был не тот беспорядок, который устроили вредители в квартире Рино: федералы снова собрали диван. кровать в гостиной, вроде как, и не высыпал специи или муку на кухоньке в углу.

  Они опрокинули семейные фотографии на столе в главной комнате. Я брал их и изучал: большие семейные собрания, где Расима была маленькой девочкой среди многих детей, которую можно было отличить даже в юном возрасте по узкому лицу и глубоко посаженным глазам. Расима в школьной форме сжимает за руку мальчика чуть постарше, а в другой - оба ребенка с родителями. Фотографии двора посреди квадрата маленьких домиков, фотографии человека, работающего на велосипедной цепи. Я сфотографировал этого - Тарика Катабу в дни до тюрьмы Асада и сирийской гражданской войны, счастливо улыбающегося в камеру.

  Я снова положил фотографии на стол, отрегулировав края там, где они сместились, затем поднял бумаги с пола и сел на кушетку, чтобы рассмотреть их. Некоторые из них были на арабском, что меня удивило - я предполагал, что федералы взяли бы все на арабском, чтобы отсеять доказательства терроризма. Остальное было обычным мусором жизни, квитанциями, неоплаченными счетами, уведомлением Тарику от Force 5:

  Уважаемый сотрудник!

  Поскольку вы пропустили смену две ночи подряд, мы снимаем вас с нашего рабочего регистрационного журнала. Чтобы вернуться к работе, вы должны пойти в наш офис на Милуоки-авеню и снова подать документы.

  К этому моменту я не удивился, увидев, что Катаба работал на Force 5, хотя подтверждение было ценным. Я посмотрел на почтовый штемпель на уведомлении: почти за неделю до того, как тело Фоссона было обнаружено в лесном заповеднике.