Обольщённый

— Господи, Мёрдо, я не какая-то непорочная дева в первую брачную ночь! Мне двадцать шесть лет, и я сделал столько минетов в подворотнях, что уже и не сосчитаешь. Мне не нужна нежность. Господи, да я не заслуживаю нежности.

Мёрдо смерил его яростным взором. Дэвида посетило ощущение, что он сказал нечто неправильное. Он приготовился к тому, что Мёрдо обрушит на него весь свой гнев, но вместо этого Мёрдо ударил кулаком в стену.

— Господи Иисусе! — возопил Дэвид. — Какого дьявола ты творишь?

Он бросился к Мёрдо и осмотрел дрожавшую руку, сбитые костяшки кровоточили. Мёрдо выдернул руку из хватки.

Дэвид кинул взгляд на стену.

— Штукатурка треснула!

— Прости, — буркнул Мёрдо. — Я все исправлю.

— Я не о том... Боже, твоя рука, Мёрдо! О чем ты только думал? Что такого я сказал?

Дэвид развязал шейный платок и осторожно обмотал им костяшки.

— Ты сказал, что не заслуживаешь моей нежности.

Дэвид, завязывавший лен на поврежденной руке, прервал свое занятие.

— Но зачем...

Мёрдо сглотнул.

— Кое-что вспомнилось, — мрачно глядя на Дэвида, молвил он.

— Давай сядем, — пробормотал Дэвид.

Он подвел Мёрдо к креслу и усадил, но когда направился к стоявшему напротив стулу, Мёрдо схватил его за руку и потянул на себя.

— Посиди со мной.

Дэвид замер.

— Каким образом?

— У меня на коленях.

Дэвид смущенно хохотнул.

— Я не женщина...

— Да ради всего святого, Дэвид! — закричал Мёрдо. — Я знаю, что ты не женщина! Даже если б я еще этого не заметил, то благодаря твоим частым напоминаниям точно бы догадался! Нельзя посидеть со мной, просто потому что я хочу, чтоб ты был рядом? — В голосе послышались отчаяние и разочарование.

Дэвиду стало стыдно.

— Хорошо, — нехотя изрек он.

Он неуклюже опустился к Мёрдо на колени, усевшись спиной к его груди. Мёрдо расхохотался негромким грудным смехом.

— Спасибо, — пробормотал он Дэвиду на ухо и, обхватив руками, притянул его ближе.

Какое-то время они сидели молча. Оцепенение постепенно схлынуло, и Дэвид расслабленно прислонился к Мёрдо. Огонь весело потрескивал, языки пламени завораживали. Мёрдо, крепкий, чуткий и податливый, окутал Дэвида теплом и силой. Это странным образом утешало, что совершенно неправильно. Ведь Дэвиду следовало стать утешителем, разве нет?

Дэвида потрясло, когда Мёрдо наконец-то заговорил:

— Мой первый раз был далеко не нежным, — тихо начал он. — Мной... ужасно попользовались. Двое мужчин вели себя очень грубо. Мне было всего девятнадцать.

— Боже, — прошептал Дэвид. — Мёрдо, извини. Я не знал.

— Я был глупцом, — покачав головой, сказал Мёрдо. — Очень наивным. Я доверился тем, кому доверять не стоило.

— Ты не виноват в чужой жестокости.

— Знаю. Но еще я знаю, каково это — когда в первый раз тебя берут в грубой манере. Когда тобой пользуются, как вещью. Для тебя я такого не хочу.

— У нас так и не будет.

— Знаю. Но дело не только в этом. Я хочу, чтоб все сложилось идеально.

— Идеально? Что должно сложиться идеально?

— Мы оба должны желать этого душой и телом, оба должны быть уверены.

— Я уверен.

— Сомневаюсь. Это не случайность, что ты просишь меня сразу после рассказа об отце и Уильяме. Ты огорчился...

— Я в порядке, — перебил Дэвид.

— Я так и понял по тому, что ты налил себе полгаллона виски и выпил, словно умираешь от жажды.

Дэвид закрыл глаза, ощутив во рту привкус алкоголя. К счастью, Мёрдо сидел сзади и не видел его лица.

— Я правда хочу тебя, — прошептал он.

— Да?

— Боже мой, да. Очень. — Внутри зияла бездна желания, причем не только физического.

Здоровой рукой Мёрдо провел по груди и остановился на застежке на бриджах. Неспешно погладил начавший набухать член через ткань. Дэвид тихо застонал и вскинул бедра.

— Вытащи его, — прошептал Мёрдо ему на ухо. — Хочу его увидеть.

Дэвид повиновался, расстегнув пуговки на бриджах, и вытащил из белья затвердевшее до боли достоинство, казавшееся красным в свете камина.

Мёрдо одобрительно пробормотал:

— Покажи мне, как ты доставляешь себе удовольствие, когда ты один.

Дэвид чуть откинулся назад, опустив голову Мёрдо на плечо, обхватил член и начал двигать кулаком вверх-вниз в знакомом привычном ритме.

— Боже правый, ты великолепен, — немного погодя прохрипел Мёрдо. — Хочу увидеть больше.

Он ловко расстегнул жилет и стянул с плеч, затем стащил с Дэвида рубашку и бросил к валявшемуся на полу жилету.

До пояса Дэвид был обнажен, а из расстегнутых бриджей и белья виднелись напрягшиеся член и яйца в обрамлении волосков медного оттенка.

Мёрдо чуть сместился, обхватив Дэвида руками. Травмированной рукой он обвил Дэвида за талию, а второй рукой без перерыва гладил по груди. Пальцами слегка коснулся сосков, а в ответ на стон Дэвида нежно поддразнил и ущипнул. Удовольствие, вызванное столь простой лаской, до смешного впечатляло, словно невидимая нить связывала соски и яйца. Желая продолжения, Дэвид выгнул спину. Мёрдо хохотнул и подчинился, уткнувшись носом Дэвиду в шею. Грубой щетиной он царапал нежную кожу, и это было восхитительно, как и касания теплых губ.

— Не останавливайся, — пробормотал Мёрдо, прижавшись бедрами к ягодицам. Трудно не заметить, сколь сильно он возбудился.