Оборотень

— Теперь моя очередь, — начал он, когда Юрий замолчал. — Послушайте, что удалось узнать мне. Кузьмин, которого разыскивала наша Верочка, действительно находился в лагере перемещенных лиц. Он репатриирован около года назад, работает сейчас на заводе сельскохозяйственных машин и проживает в рабочем поселке, неподалеку от виадука. И как раз в конце дня 26 сентября адресный стол выдал какой-то гражданке справку об этом человеке. Таким образом, звенья нашей цепи понемногу начинают смыкаться. Но вот, что самое главное: через два дня после убийства Ковалевой, точнее — позавчера утром, группа работников завода выехала в Москву, а оттуда — в Германию, а с ней — и наш Кузьмин… Этой командировки, как мне сообщили, он добивался давно. Не кажется ли вам, что между убийством девушки и отъездом ее друга имеется некая связь?

— Его можно еще догнать… и задержать, если нужно. Они будут в дороге не менее четырех дней.

— Совершенно верно. Но об этом после. Давайте сначала разберемся, что нам известно в этом деле и что пока остается неясным.

Верховский встал из-за стола и прошелся по кабинету. Юрий, хорошо знавший привычки своего начальника, приготовился слушать один из тех «анализов фактов», которые всегда восхищали его.

— Итак, начнем. Двое живут долгое время в фашистском плену, а потом среди перемещенных. Наконец, им удается в разнос время репатриироваться. Вы сказали, что они уговорились узнать друг о друге у Парамоновых, в Орежске. Очень хорошо. Но почему же тогда этот Кузьмин, вернувшийся на родину первым, так и не удосужился за целый год сообщить о своем местопребывании в Орежск, как было условлено? Не странно ли это?

— Разумеется, странно. Парамоновы тоже были удивлены… И если бы Александр Парамонов не вспомнил, что еще перед войной Кузьмин сообщал ему о своем направлении на Энский завод, — Верочка не поехала бы сюда…

— Запомним эту первую неясность и пойдем дальше. Девушка приезжает в Энск. Прямо с вокзала она идет в адресный стол и узнает там адрес своего друга.

Обрадованная, спешит за город, в рабочий поселок. Встретилась ли она там с Кузьминым или нет — этого мы пока не знаем. Известно только, что, пробыв где-то до поздней ночи, она возвращается пешком в город и около виадука, не успев перейти через железнодорожное полотно, подвергается нападению. Вариант с ограблением отпадает. Вы говорите, что ничего ценного при ней не было?

— Да. Александр Парамонов даже ссудил ей немного денег на дорогу…

— Вот видите. А между тем из сумочки ее взято все, что там находилось. Убийце понадобилось, чтобы личность девушки нельзя было установить. Заметьте это обстоятельство. Оно чрезвычайно важно. Дальше. Можно признать за бесспорный факт, что бедняжка возвращалась в город в ужасном состоянии…

— Почему вы так думаете?

— Перед ней было хорошо освещенное шоссе. Но она пошла не прямо, через виадук, а свернула почему-то вниз, под арки, где даже и прохода на другую сторону нет… Так неразумно поступить можно только при крайнем расстройстве чувств. Или…

— Или?

— …или она хотела спрятаться от преследования. Может быть, даже видела, что ее догоняют. Чувствовала, что жизнь ее висит на волоске! Как вам кажется, похоже все это на радостную встречу с другом, ради которой она так крепко запомнила условленный адрес, что даже перед смертью, в бреду, твердила его?…

Верховский подошел к столу и выпил стакан воды. Юрию редко приходилось видеть своего начальника в таком волнении.

— За всем этим, Юра, может оказаться большая гнусность! Да… Однако будем продолжать. Что такое этот