Оборотень моей мечты

Рука Калины нежно поглаживала мой живот, в то время как я все еще содрогалась в отголосках сильнейшего оргазма. Сам он сидел рядом и смотрел на меня потемневшими от страсти глазами. Не заметила даже, когда он развязал пояс на халате. Ласкательными движениями он раздвинул полы халата в стороны и накрыл руками мою моментально восставшую грудь. Он едва касался соков пальцами, а я уже опять извивалась на кровати, испытывая прилив нового возбуждения, по силе не уступающему первому.

— Ты божественно красива, — хрипло произнес Калина, и я почувствовала, как от его голоса всколыхнулась моя душа. — Я до боли хочу тебя! — с этими словами он припал губами к моей груди, беря соски поочередно во влажный жаркий плен, дразня их языком, как еще совсем недавно поступал с другой частью моего тела.

Отдав груди порцию сводящей с ума ласки, Калина переместился к моим губам, накрывая их своими, настойчиво раздвигая языком, целуя глубоко и страстно. От него пахло мною, моим возбуждением. Этот запах витал в воздухе, возбуждая еще сильнее, заставляя хотеть его по-настоящему.

— Теперь ты понимаешь, что моя и только моя? — оторвался он от моих губ и заглянул в глаза. — Ты хочешь меня не меньше, чем я тебя. И это то, с чем мы не можем бороться, что сильнее нас…

Калина снова накрыл мои губы своими, вынуждая ответить на поцелуй. Да, собственно, я и не сопротивлялась. Только вот мешали мысли, что вдруг обрели четкость, словно решили, что возбуждение злоупотребляет их доверием и пора ему убираться восвояси. Что я делаю?! Я прямо сейчас готова отдаться человеку, которого совершенно не знаю, который является моим врагом, как и все его семейство. Страсть вынуждает меня делать то, чему разум активно сопротивляется!

Руки мои уперлись в грудь Калины, заставляя прервать поцелуй, отталкивая от себя. В следующую секунду я запахнула полы халата и отодвинулась от него на край кровати, лишь бы быть подальше. Голова кружилась от всех тех эмоций, что все еще бушевали во мне, но разум уже остывал, а мыли текли плавно.

— Я не должна этого делать. — Говорить старалась спокойно, чтобы не злить ни его, ни себя. — Я не люблю тебя!

— Ты полюбишь, обязательно, — сделал Калина попытку снова приблизиться ко мне.

— Стой! — резко выбросила я руку. — Не двигайся! Не надо!

Не ручалась за себя, если он снова окажется рядом. Этот мужчина действовал на меня катастрофически, и объяснения этому я не находила. Главное, держать его на расстоянии.

— Я не могу полюбить тебя, потому что уже люблю! — с отчаянием в голосе выкрикнула я. — Другого!..

Калина нахмурился, словно вспоминая что-то. Но очень быстро лицо его разгладилось, и он как-то странно посмотрел на меня, словно с жалостью.

— Это Лука, да? — тихо спросил он.

— Да. Я полюбила его с первого взгляда. И он меня! — с вызовом добавила, пытаясь убедить в этом прежде всего себя.

— Глупенькая девочка, — с грустью в голосе отозвался Калина, и взгляд его, при этом, ох как не понравился мне. Теперь он уже откровенно жалел меня, и я не знала, чем заслужила подобное. Это унижало и выводило из себя. — Как думаешь, кто отец Луки?

Вопрос сбил меня с толку. Вот уж о чем никогда даже не задумывалась, так от кого эта пройдоха родила такого замечательного сына. Должно быть, отец Луки был достойным человеком, ну или медведем, раз он получился таким хорошим. От непутевой матери ему, по всей видимости, не досталось ничего.

— Моя сестра была какой угодно, — продолжил Калина, — но только не гулящей или развратной. За всю ее короткую жизнь у нее была всего одна любовь, от которой и появился на свет сын.

Калина внимательно смотрел на меня, явно ждал какой-то реакции. Я же пыталась осознать, что только что услышала. Одна любовь? И этой любовью был мой отец? Что же получается?.. Догадка опалила мозг, а спазм такой силы сжал горло, что стало трудно дышать. В глазах потемнело, и я всеми силами старалась не бухнуться в обморок.

— Лука мой брат? — прошептала я одними губами, чувствуя, как они не слушаются меня, а кривятся все сильнее. Глаза наполнились слезами до краев, но ни единой лишней капли не прибавилось, чтобы они пролились. Так я и смотрела во все глаза на Калину, который отвечал мне не менее серьезным взглядом.

— Теперь ты понимаешь, почему не можешь любить его. Он твой единокровный брат по отцу.

— И Елена об этом всегда знала…

Голова моя упала на грудь, словно кто-то резко убрал подпорки. Слезы все же пролились, и остановить их я уже не могла. Калина придвинулся ко мне, обнял и прижал к себе.

— Ты забудешь его как дурной сон, — пробормотал он мне в волосы. — И я тебе в этом помогу. Больше никто не причинит тебе вреда. Я об этом позабочусь.

Какая же я несчастная по жизни! И не следует тебе, Калина, давать обещаний, которые не сможешь выполнить. Пока ты намерен мстить за смерть сестры, никакой ты мне не защитник.