Оборотная сторона бессмертия (СИ)

Этой ночью Гарри не уснул. Стоило лечь и закрыть глаза, как перед мысленным взором тут же всплывали: Люциус Малфой, стискивающий в последних объятиях единственного сына; Нарцисса, целующая мальчишеские пальцы, судорожно сжимающие ее ладонь; и пульсаром сбивало сердечный ритм жалобное: «Мама!»…

Как он мог за полгода ни разу даже не поинтересоваться, что стало с бывшими Пожирателями и их семьями? Он — защитник всех обиженных и угнетенных, опора слабых и убогих!

В который раз за эту ночь Гарри горько рассмеялся. А он-то тут предавался меланхолии и тоске, пил за усопших, будто им от этого станет веселее в их посмертии. Действительно, что может быть удобнее, чем прятать за болью потерь жалость к себе и простую человеческую слабость? Ведь все так понимающе кивают, когда Герой вдруг уходит в себя или надирается до потери пульса. А то, что другого сделает в глазах общества тряпкой и размазней, в исполнении спасителя магического мира выглядит, как скорбь сильного по погибшим друзьям и соратникам. Мужественная такая, почти сексуальная скорбь. И пока ты, Гарри, играл эту брутальную роль, пряча за ней свою слабохарактерность, десятки людей ролей играть не могли. Они провели эти полгода в страхах, в чувстве безысходности, в бессильной жажде спасти родных и любимых. Тебе некого было спасать. Те, кто пережил войну, сейчас потихоньку налаживали мирную счастливую жизнь, а те, кто сгинул в зарницах магических битв, уже не нуждались в помощи… И ты, кажется, решил трусливо последовать за ними. Вот в чем твоя проблема, Герой, — чтобы чувствовать себя живым, ты должен кого-то спасать! Так ты привык, так тебя научили, натаскали, выдрессировали. И сейчас, когда вокруг нет опасности и помощь твоя нужна разве что старой ведьме — книззла с дерева достать, ты впал в спячку, в кому, в летаргический сон. Бедный, несчастный Гарри Поттер!

Рассвет застал его на кухне за очередной сигаретой и чашкой кофе. Он ненавидел кофе и почти не курил, но этой ночью закончились и забытая как-то Роном пачка Benson & Hedges, и банка растворимой горькой гадости, купленной месяца три назад Джинни. Не то чтобы ему нужен был допинг (он в Министерстве хватанул такую дозу адреналина, что в сон не тянуло совершенно), но думалось с сигаретой отчего-то лучше, а горячая кружка грела ледяные пальцы.

Когда за окном наконец забрезжил холодный свет нового осеннего дня, Гарри знал, что будет делать.

— Мистер Уизли… Артур! — он уже час топтался у лифтов Министерства, боясь пропустить знакомую фигуру, и вот наконец дождался.

— Гарри? Что ты здесь делаешь? — Артур был немного растерян.

— Мне нужно с вами поговорить, можно…

— Пойдем.

Пока они поднимались в кабинет Уизли, оба молчали. Артур будто был всерьез удивлен появлением Поттера, но вопросов в коридорах задавать не стал. Однако, как только закрылась дверь кабинета, и Гарри, озираясь, шагнул к заваленному документами столу, Уизли-старший тут же озвучил причину своего недоумения:

— Как ты умудрился так рано подняться? Или Рон в одиночку вчера надрался?

Гарри на мгновение замер, но лишь на мгновение.

— Для запаха пара глотков огневиски, Артур. Рональд не напивался вчера.

— Для запаха? Да он себя не помнил, Гарри! — усмехнулся Уизли-старший. — Не надо его покрывать…

— Обливиэйт, — совершенно спокойно перебил его Гарри. — Это было действие Обливиэйта.

На этот раз замер Артур.

— Извини… Что?

— Я стер Рону память о вчерашнем дне, — Поттер смотрел на него прямым спокойным взглядом. — Ему не нужно помнить того, что он видел.

— Так… Присядь, Гарри, — Артур побледнел, у него начали мелко дрожать руки, но голос паники не выдал. — Что такого вчера видел мой сын, что его лучший друг решил рискнуть его рассудком?

— Я не рисковал, мистер Уизли, — Гарри опустился на предложенный ему стул. — Я стер всего час. Несколько раз перепроверил. Только время с момента нашей с ним встречи и до… окончания осмотра Драко Малфоя.

В кабинете наступила гнетущая тишина.

— Что вы видели? — наконец сипло пробормотал Артур, пытаясь ослабить ставший вдруг очень тугим галстук.

— Мы пришли, когда вы выводили Грегори Гойла, и ушли, когда колдомедик дал Малфоям тридцать минут на прощание… Артур… Почему нас никто не пригласил на суды? Мы ведь имели ко всему этому самое непосредственное отношение. Я мог рассказать очень многое и о Драко, и о мистере и миссис Малфой! Они не заслужили…

— Гарри, — тихо перебил его Артур. — Все эти люди слишком много знают, чтобы отпускать их. Ты еще очень молод, мой мальчик, не надо тебе в это лезть…

— Артур! Это же люди! Драко и Грегори разве не так же молоды, как я? Кого вчера еще щупали и заставляли кончать в кресле при родителях и толпе народа? Панси? Тео? Милли?

Артур быстро махнул палочкой, накладывая сразу Запирающие и Заглушающие заклинания.