Оборотная сторона НЭПа

…В конце мая 1923 года Крупская конфиденциально познакомила Зиновьева, Каменева и Бухарина (по случайному стечению обстоятельств Сталин только что уехал в отпуск) с последними заметками Ленина, в том числе и с обоими фрагментами характеристик^{367}. Хотела она того, или нет, но своим поступком она внесла разлад и в «тройку», и в «семёрку». Прочитав далеко не лестные для себя отзывы, Зиновьев, Каменев и Бухарин всерьёз обеспокоились, что о них узнает Троцкий и поспешит использовать в собственных интересах. Постарается «отодвинуть» их от власти. И, скорее всего, решили: если и возникнет такая опасность, спастись самим, пожертвовав Сталиным.

В один из последних дней июля Зиновьев и Бухарин, отдыхавшие в Кисловодске, пригласили на прогулку ближайших сподвижников главы Коминтерна — его заместителя по руководству Петроградским городским и областным Советом Г.Е. Евдокимова, фактического диктатора Сибири М.М. Лашевича, а также и Ворошилова, рассматривая его как свидетеля для Сталина. Так, на всякий случай.

Расположились отдохнуть в одной из пещер, которых в окрестностях города-курорта немало, и заодно, без посторонних ушей, начали обсуждать положение, созданное не столько первым, сколько вторым фрагментом ленинских характеристик. Сочли необходимым загодя найти решение, которое и стало бы удовлетворяющим всех ответом на диктовку 4 января. А так как в ней речь шла исключительно о должности генсека, надумали не перемещать с неё Сталина, а изменить функции Секретариата.

«И вот тогда, — рассказывал впоследствии, на 14-м съезде, Зиновьев, — у нас возникло два плана. Один план — сделать Секретариат служебным, другой — “политизировать” Секретариат в том смысле, чтобы в него вошло несколько членов Политбюро и чтобы это было действительно ядро Политбюро».

В конце концов остановились на последнем варианте. «Раз Секретариат, — продолжал Зиновьев, — получил такое громадное, решающее значение, может быть, лучше, чтобы в него входило два-три члена Политбюро. В числе этих трёх называли Сталина, Троцкого, меня или Каменева или Бухарина… Многие рассчитывали (в том числе и я), что товарищ Троцкий будет работать с нами и нам совместно удастся создать устойчивое равновесие»^{368}.

Вроде бы о снятии Сталина, что подтвердил и Ворошилов, речь не шла. Наметили лишь смену состава «тройки». Непременное введение в неё Троцкого, которого все они изрядно опасались. И чтобы у генсека не возникло подозрений в сговоре за его счёт, Зиновьев поспешил известить его письмом, отправленным с Орджоникидзе^{369}. В нем же сообщил только о беседе в пещере, умолчав о главном — о причине такого, чуть ли не конспиративного совещания. Правда, попросил Серго устно передать о существовании письма Ленина, связанного с работой секретариата.

Сталин раздражённо ответил 7 августа.

«Одно из двух, — писал он Зиновьеву и Бухарину, — либо дело идёт о смене секретаря теперь же, либо хотят поставить над секретарём специального политкома (политического комиссара. — Ю.Ж.). Вместо ясной постановки вопроса вы оба ходите вокруг да около вопроса, стараясь обходным путём добиться цели и рассчитывая, видимо, на глупость людей. Для чего понадобились эти обходные пути, если действительно существует группа («тройка». — Ю.Ж.) и если есть минимальная доза доверия? Для чего понадобились ссылки на неизвестное мне письмо Ильича о секретаре — разве не имеются доказательства к тому, что я не дорожу местом и поэтому не боюсь писем? Как назвать группу, члены которой стараются запугать друг друга (чтобы не сказать больше)? Я за смену секретаря, но я против того, чтобы был учинён институт политкома (политкомов и так немало — Оргбюро, Политбюро, пленум)»^{370}.

После такой отповеди Зиновьеву и Бухарину пришлось оправдываться, объясняя своё поведение единственно расшатавшимися у всех нервами. «В Москве, — отвечали они, — не раз подымались разговоры, но разговаривать было трудно из-за раздражительности Вашей. Мы давно уже недовольны, но нарочно решили в Москве: сначала отдохнём, пусть нервы отойдут, потом поставим вопрос.

Письмо Ильича. Да, существует письмо В.И., в котором он советует (XII съезду) не выбирать Вас секретарём. Мы (Бухарин, Каменев и я) решили пока Вам о нём не говорить… Мы не хотели Вас нервировать…

Но всё это частности.

Суть: Ильича нет. Секретариат ЦеКа поэтому объективно (без злых желаний Ваших) начинает играть в ЦК ту же роль, что секретариат в любом губкоме, т.е. на деле (не формально) решает всё. Это — факт, который отрицать нельзя. Никто не хочет ставить политкомов (Вы даже Оргбюро, Политбюро и пленум зачисляете в политкомы!). Но действительное (а не фиктивное) существование группы и равноправное сотрудничество и ответственность при нынешнем режиме невозможны. Это факт. Вы поневоле (сами того не желая) ставили нас десятки раз перед свершившимися фактами. А положение (и с Троцким, и с разными «платформами») осложняется и недовольство в партии растёт (не смотрите на поверхность). Отсюда — поиски лучшей формы сотрудничества …