Оборотная сторона НЭПа

«Я считал и считаю, — писал Троцкий, — что мог бы привести в дискуссии достаточно веские принципиальные и фактические возражения против выдвинутого обвинения меня в том, будто я преследую цели “ревизии ленинизма” и “умаления” роли Ленина. Я отказался, однако, от объяснения на данной почве не только по болезни, но и потому, что в условиях нынешней дискуссии всякое моё выступление на эти темы, независимо от содержания характера и тона, послужило бы толчком к углублению полемики, к превращению её в двухстороннюю из односторонней, к приданию ей ещё более острого характера…

Я никоим образом не могу, однако, принять обвинения в проведении мною особой линии ('Троцкизма”) и в стремлении ревизовать ленинизм. Приписываемое мне убеждение, будто не я пришёл к большевизму, а большевизм ко мне, представляется мне просто чудовищным… Ни разу за все эти годы никто не говорил мне, что те или другие мои мысли или предложения знаменуют собою особое течение «троцкизма». Совершенно неожиданно для меня самое слово это всплыло лишь во время дискуссии по поводу моей книги о 1917 г.

Наибольшее политическое значение в этой связи имеет вопрос об оценке крестьянства.. Я решительно отрицаю, будто формула “перманентной революции”, целиком относящаяся к прошлому, определяла для меня в какой бы то ни было степени невнимательное отношение к крестьянству в условиях советской революции… Равным образом я отвергаю указания и ссылки на моё будто бы «пессимистическое» отношение к судьбе нашего социалистического строительства при замедленном ходе революции на Западе…

Поскольку формальным поводом для последней дискуссии явилось предисловие к моей книге 1917 г., я считаю необходимым прежде всего отвести обвинение, будто я печатал свою книгу как бы за спиной ЦК. На самом деле книга печаталась (во время моего лечения на Кавказе) на тех же совершенно основаниях, что и все другие книги, мои или других членов ЦК или вообще членов партии…

Предисловие “Уроки Октября” представляет собой дальнейшее развитие мыслей, неоднократно высказывавшихся много ранее и особенно за последний год… Доклады, вызванные поражением немецкой революции осенью 1923 года, печатались в “Правде”, “Известиях” и других изданиях. Ни один из членов ЦК, а тем более Политбюро в целом, ни разу не указывал мне на неправильность этих работ… Я считаю необходимым установить, что не только Политбюро в целом, но и ни один из членов ЦК не указывал мне ни разу, что та или другая статья или книга моя может быть истолкована как “ревизия” ленинизма…

Что же касается повторявшихся в дискуссии заявлений о том, будто я посягаю на “особое положение” в партии, не подчиняюсь дисциплине, отказываюсь от той или иной работы, поручаемой мне ЦК, и пр., и пр., то я, не вдаваясь в оценку этих утверждений, со всей категоричностью заявляю: я готов выполнять любую работу по поручению ЦК на любом посту и вне всякого поста и, само собой разумеется, в условиях любого партийного контроля.

Незачем, в частности, доказывать, что после последней дискуссии интересы дела требуют скорейшего освобождения меня от обязанностей председателя Революционного военного совета.

В заключение считаю нужным прибавить, что я не выезжаю из Москвы до пленума, чтобы в случае, если понадобится, иметь возможность ответить на те или другие вопросы или дать необходимые объяснения»^{440}.

Даже став обвиняемым, Троцкий остался верен себе. В своей гордыне не пожелал прийти, как требовало его положение члена ЦК, на заседание пленума. Сослался на состояние здоровья. Видимо, полагал, что рано или поздно пленум сам явится к нему. И просчитался.

…Пленум, как и было предусмотрено, открылся вечером 27 января. Первым взял слово Сталин, чтобы разъяснить, какую задачу должны решить членам ЦК.

«Вы знаете, товарищи, — начал генсек, — что дискуссия началась выступлением Троцкого, его “Уроками Октября”. Начал дискуссию Троцкий. Дискуссия была навязана партии. Партия ответила на выступление Троцкого двумя основными обвинениями. Первое — Троцкий пытается ревизовать ленинизм, второе — Троцкий пытается добиться коренного изменения партийного руководства. Троцкий ничего в своё оправдание не сказал по поводу этих обвинений со стороны партии…

Ныне получено Центральным комитетом заявление Троцкого (заявление в ЦК от 15 января), где сказано, что он не выступал и ничего на сказал в своё оправдание потому, что не хотел углубить полемику и не хотел обострять вопрос. Можно, конечно, верить или не верить в убедительность такого объяснения. Я лично не верю…

Что касается существа дела, то следует отметить два пункта: о “перманентной революции” и об изменении партийного руководства.