Оборотная сторона НЭПа

Троцкий говорит, что если вообще случалось ему после Октября возвращаться по частным поводам к формуле перманентной революции, то только в порядке Истпарта, в порядке обращения к прошлому, а не в порядке выяснения нынешних политических задач…Что значит заявление о том, что теория «перманентной революции» представляет собой нечто, относящееся к Истпарту? Как это понять? Истпарт не только хранилище, но и истолкователь партийных документов… Там есть такие документы, которые имели исключительно отрицательный характер, отрицательное значение, с которыми партия не может мириться. К разряду каких документов относит свою теорию “перманентной революции” Троцкий? К разряду положительных или отрицательных? Об этом Троцкий ничего не сказал в своём заявлении. Он увернулся от вопроса…

Троцкий говорит далее, что по разрешённым вопросам 13-го съезда он не выступал ни разу ни в ЦК, ни в Совете труда и обороны, ни, тем более, перед страной с какими-нибудь предложениями, которые прямо или косвенно поднимали уже разрешённые вопросы. Это неверно. О чём говорил Троцкий перед 13-м съездом? О негодности кадров и необходимости коренного изменения партии иного руководства, о чём говорит он теперь в “Уроках Октября”?

О негодности основного ядра партии и необходимости его замены. Таков вывод “Уроков Октября”…

Как отозвались наши организации на выступление Троцкого? Вы знаете, что существует целый ряд резолюций местных организаций по этому вопросу… Их можно было бы разбить натри категории. Одна категория этих резолюций требует исключения Троцкого из партии. Другая категория требует снятия Троцкого с Реввоенсовета и вывода из Политбюро. Третья категория резолюций, к которой принадлежит и последний проект резолюции, присланный сегодня в ЦК товарищами от Москвы, Ленинграда, Урала, Украины, требует снятия Троцкого с Реввоенсовета и условного его оставления в Политбюро…

Центральному комитету и ЦКК предстоит сделать выбор между этими резолюциями»^{441}.

Короткое выступление Сталина отнюдь не задало тон прениям. Лишь предложило сделать выбор, как бы подсказывая, что наиболее приемлемым является проект четырёх. И подчёркивая такое предложение, на трибуну поднялся первый секретарь Ленинградского губкома партии Г.Е. Емельянов. Давно уже готовый смешать Троцкого с грязью, как и его патрон Зиновьев. Теперь же лишь повторявший все уже ранее высказанные и опубликованные обвинения.

«Основное, — заявил Емельянов, — что выяснилось в результате выступления тов. Троцкого, заключается в том, что тов. Троцкий пришёл к нам в партию с внутренним сознанием того, что в прошлой борьбе между троцкизмом и большевизмом был прав. Не большевизм, а был прав троцкизм».

Не довольствуясь столь серьёзным обвинением, продолжил: «Он пришёл к нам в партию с внутренним убеждением, что в основном вопросе о движущих силах революции был прав Троцкий и ошибался тов. Ленин. Из этого его отношения к основным вопросам революций вытекает и его отношение к партии. Тов. Троцкий не принимает партию такой, какой она сложилась под руководством тов. Ленина».

По несколько раз повторив одну и ту же мысль, одни и те же обвинения, да ещё не свои, а месяц назад прозвучавшие в докладах и статьях других — Зиновьева, Каменева, Сталина, секретарь Ленинградского губкома только в конце речи обратился к тому, о чём до него говорил лишь Сталин — к злосчастному письму наркомвоенмора. «Я должен сказать, — с несомненной угрозой произнёс Евдокимов, — что, по моему глубокому убеждению, тов. Троцкий своим последним обращением к пленуму ЦК предрешает решение партийного съезда (по уставу РКП только съезд избирал ЦК. — Ю.Ж.) в отрицательном смысле»^{442}.

Все остальные ораторы только подтверждали существование сговора, загодя согласованного решения. Так, Петровский, выступая от лица украинских коммунистов», хотя затронул вроде бы далёкую от обсуждавшегося вопроса хозяйственную проблему, всё же и ее свёл к тому же — осуждению автора «Уроков Октября».

«Выступление тов. Троцкого, — сказал он, — побуждает партию к ответу, требующему много времени: выполним ли мы дело преобразования экономики в нашей стране? Я отвечаю: если Троцкий и троцкисты не будут мешать, выполним!». А в конце своей речи многозначительно, как и Евдокимов, заверил присутствовавших на пленуме: «Дальше терпеть нельзя. Может быть только последнее предупреждение… И если тов. Троцкий не сумеет исправиться в ближайшее время в своей партийной деятельности в нашей партии, в наших величайших задачах внутри страны, в наших величайших задачах в Коммунистическом интернационале, то его ждет более суровое решение».

Подумав, зловеще добавил: «То, что раньше позволено было тов. Троцкому, теперь мы не позволим»^{443}.

О том же говорили и остальные «соавторы» обсуждавшегося проекта резолюции.