Оборотная сторона НЭПа

А во вновь вспыхнувшей дискуссии, перед самым закрытием совещания, Сталин счёл крайне важным ещё раз настойчиво повторить: «Я — за федерацию, то есть против конфедерации. То есть против предложения товарищей Раковского и Скрыпника»^{178}.

И всё же главным, что никак не могли не заметить участники совещания, оказалось иное. Сталин, выступая и с докладом, и с заключительным словом, и в дискуссиях, ни разу не упомянул о великодержавном шовинизме. Просто проигнорировал его.

…Несмотря на жаркие дебаты, диаметральное расхождение мнений, совещание завершилось практически ничем. Приняло две резолюции, которыми попыталось совместить непримиримое.

В первой, по «Делу Султан-Галиева», определило уклон к национализму как «реакцию против великорусского шовинизма, который нашёл своё выражение в целом ряде ошибок русских товарищей на местах». Но вместе с тем отметило и отсутствие у «местных работников систематической и решительной борьбы с уклоном к национализму».

Столь же противоречивым оказался и ещё один пункт этой же резолюции. Гласивший: «Партийная организация должна считаться не только с национальными, но даже с националистическими настроениями, поскольку они захватывают широкие народные круги, но, с другой стороны, она не должна допускать, чтобы какая-либо часть её растворялась в этих настроениях»^{179}.

Вторая резолюция — «Практические предложения», в силу своей сути, оказалась менее теоретизированной и потому в большей степени лишена внутренних противоречий. И вобрала в себя прежде всего почти всё, о чём говорил Сталин.

Повторила его предложение о создании второй палаты — Совета национальностей — ЦИК СССР из представителей союзных и автономных республик. О слитных, общесоюзных наркоматах, коими непременно должны стать — иностранных дел, внешней торговли, по военным и морским делам, путей сообщения, почт и телеграфов, а союзно-республиканскими — финансов, ВСНХ, земледелия, труда, снабжения (внутренней торговли). О расширении бюджетной самостоятельности союзных республик, но только в пределах предоставляемой им доли.

Но пошла резолюция на уступки и Зиновьему с Троцким. Наметила проведение чистки государственного и партийного аппаратов, сделав при этом уступку Куйбышеву и Сталину: избавляясь не только от русских, а и от «антирусских и иных националистов». Учла и предложение Сталина о «национализации» государственных и партийных аппаратов в республиках «в смысле постепенного ввода в делопроизводство местных языков», «привлечение более или менее лояльных элементов местной интеллигенции» опять же «при одновременной работе по выработке кадров советских и партийных работников из числа членов партии», поднятии культурного уровня местного населения, а также создания национальных войсковых частей Красной армии^{180}.

…Параллельно с совещанием работала ещё и конституционная комиссия, образованная в мае пленумом ЦК. Та самая, о которой упомянул Сталин, обрушившись с критикой на Раковского. Включавшая формально 32 человека, из которых только десять (секретарь президиума ВЦИКа А.С. Енукидзе, М.И. Калинин, Л.Б. Каменев, председатель Союзного совета /аналог ЦИКа/ Закавказской Федерации Н. Нариманов, Х.Г. Раковский, председатель Малого Совнаркома РСФСР /комиссия СНК для предварительного рассмотрения вопросов, выносимых на разрешение правительства/ Т.В. Сапронов, Г.Я. Сокольников, И.В. Сталин, М.И. Томский, Г.В. Чичерин) участвовали на всех заседаниях. Кроме них, ещё девять человек (Н.И. Бухарин, Г.Е. Зиновьев, первый секретарь компартии Украины Э.И. Квиринг, нарком юстиции РСФСР Д.И. Курский, К.Г. Мухтаров, Я.Э. Рудзутак, С. Саид-Галиев, М.В. Фрунзе, М.Д. Халиков) присутствовали только на одном из заседаний.

Как и на совещании по национальному вопросу, возмутителями спокойствия работы комиссии ЦК оказались всё те же рьяные борцы за самостоятельность Украины, Раковский и Фрунзе. Так, украинский премьер посчитал, что «в конструировании президиума союзного ЦИКа равноправие национальностей и отдельных республик нарушено». Требовал непременно сделать НКИД и НКВТ не союзными, а союзно-республиканскими наркоматами. Выступил против 18-й статьи, согласно которой «все декреты и постановления, определяющие общие нормы политической и экономической жизни Союза советских социалистических республик, а также вносящие коренные изменения в существующую практику государственных органов», должны вноситься на рассмотрение и утверждение ЦИКа СССР. Посчитал и излишним включать в конституцию Договор об образовании СССР.

В свою очередь, Фрунзе всякий раз настойчиво поддерживал Раковского, когда обсуждался один из ключевых вопросов, определявших степень самостоятельности УССР. Настаивал на необходимости оставить в ведении союзного правительства лишь три наркомата — НКВД, НКВТ, НКВоенмор, ну, а если то невозможно, то хотя бы именовать уполномоченным по ним в республиках наркомами^{181}.