Оборотная сторона НЭПа

Но возникли и разногласия — при формировании коллегиального органа — РВС, который своим составом должен был отразить образование Союза. 24 сентября, за месяц до объявления всегерманской забастовки, определённой как сигнал к началу революции, на очередном пленуме партии И.П. Комаров — не только член ЦК, но и секретарь Петроградского губернского Совета, то есть «человек Зиновьева», огласил загодя подготовленный список членов РВС СССР. Сохранивший прежнее ядро — председатель Троцкий, заместитель Э.М. Склянский, начальник Политуправления Красной армии В.А. Антонов-Овсеенко, главком С.С. Каменев, начальник Генштаба П.П. Лебедев. Помимо них пленуму предлагалось утвердить ранее не входивших в РВС. Сторонников Троцкого — А.И. Муралова, председателя Нижегородского губисполкома; Г.Л. Пятакова, заместителя председателя ВСНХ СССР; А.П. Розенгольца, члена коллегии Наркомфина РСФСР. Сторонника Зиновьева — М.М. Лашевича, командующего войсками Сибирского военного округа и председателя Сибирского ревкома. Группу Сталина — его самого; К.Е. Ворошилова, командующего войсками Северо-Кавказского военного округа, Г.К. Орджоникидзе, секретаря Закавказского крайкома партии^{241}.

Такой состав лишал Троцкого прежней абсолютной поддержки членами РВС, и в случае неизбежной, как в те дни полагали, войны с Польшей и, вполне вероятно, с Литвой либо Латвией — для выхода к границе Германии для её военной поддержки, он утратил бы возможность увенчать себя лаврами победителя. Обойти в борьбе Зиновьева. Троцкий тут же не только заявил о своём несогласии с предложенным составом РВС, но и демонстративно покинул зал заседания пленума. Да ещё и попытался громко хлопнуть дверью, но та — Тронного зала Большого кремлевского дворца — огромная, тяжёлая и открылась, и закрылась очень медленно и бесшумно.

Не желая создавать излишние проблемы, Сталин немедленно заявил о своём самоотводе, а членам ЦК пришлось срочно корректировать продуманный список. Из него исключили Ворошилова и Орджоникидзе, заменив их на С.М. Будённого, заместителя командующего войсками Северо-Кавказского военного округа. Отвергли и Лашевича. Зато ввели тех, кто не должен был вызвать нового приступа гнева Троцкого — начальника Полевого штаба Красной армии Н.А. Данилина, потерявших свои должности наркомов по военным делам: Украины — М.В. Фрунзе, Азербайджана — Г. Везирова, Грузии — Ш. Элиава, Армении — А. Мясникова, Туркестана — И. Хидыр-Алиева, а также наркома продовольствия СССР Н.П. Брюханова и заместителя председателя ОГПУ И.С. Уншлихта.

На следующий день пленуму пришлось дать оценку вызывающему поступку Троцкого и принять специальное постановление. «ЦК,

— гласило оно, — констатирует, что тов. Троцкий, покинув заседание пленума в связи с речью тов. Комарова, в которой ЦК не усматривает ничего обидного для тов. Троцкого, поставил тем самым ЦК в затруднительное положение. ЦК считает, что тов. Троцкий поступил неправильно, отказавшись исполнить просьбу ЦК о возвращении на заседание и поставил тем самым пленум в необходимость обсудить вопрос о составе РВС в его отсутствии»^{242}. (Месяц спустя, 27 октября, ПБ вернулось к вопросу о составе РВС и ввело в него Лашевича и Ворошилова^{243}.)

Не сумев настоять на своём, Троцкий направил 4 октября членам ЦК и ЦКК письмо с запоздалыми объяснениями своего поведения. А среди них такое: «Предложение новой коллегии (РВС. — Ю.Ж.) продиктовано очень определёнными внутрипартийными комбинациями, как это понятно всем и каждому… В рамках ЦК следовало бы открыто сказать, что дело идёт о продолжении той внутренней борьбы, которая систематически ведётся за спиной партии»^{244}.

Объявил тем, что лично он больше не желает делать вид, будто между «тройкой» и им существует мир и согласие. А вскоре нанёс по своим противникам упреждающий удар. Избрал для того самую болезненную проблему — состояние экономики страны, хотя как докладчик и автор проекта резолюции только что прошедшего съезда по вопросу о судьбе государственной промышленности не менее других был повинен в разрастании кризиса. Поступил так, вполне возможно, потому, что в отсутствие Ленина за хозяйственную политику СНК персонально отвечал член противостоящей ему «тройки» — Каменев.

Очередное своё письмо — только таким образом Троцкий теперь общался с коллегами по партийному руководству, направленное 8 октября членам ЦК и ЦКК почему-то под грифом «совершенно секретно», — начал с упрёка. Мол, ещё до 12-го съезда он указывал на недопустимость «представления» хозяйственных задач в «абстрактно-агитационном виде». Обратил внимание на то, что главными задачами в настоящее время остаются «плановое хозяйство, жесткая концентрация промышленности, жёсткое снижение накладных расходов». Словом, всё, и ставшее основой его съездовского доклада, который ему якобы пришлось излагать, «стремясь ничем не затруднить работу будущего ЦК, который избирался впервые без тов. Ленина». Что же означало столь странное толкование собственного доклада, Троцкий не пояснил.