Оборотная сторона НЭПа

Покончили и с проблемой карликовых государств-городов, возникших как следствие Версальского мирного договора. Все они, кроме Данцига (ныне польский Гданьск), исчезли с политической карты либо в 1923 году, либо в следующем. Первой перестала существовать Мемельская область, ставшая Клайпедской. Её захватили литовские повстанцы в апреле 1923 года, объявившие о переходе контроля над ней к Каунасу, тогдашней столице Литвы. Правда, Конференция послов Антанты признала свершившееся только в январе 1924 года. Как компенсацию за присоединение к Польше ещё в марте 1922 года Виленской области, три года существовавшей как независимое государство Срединная Литва.

Стала угасать и борьба Италии с Югославией за порт на Адриатическом море Фиуме (ныне Риека), расположенный на северо-восточном побережье полуострова Истрия. Захваченного итальянскими легионерами во главе с поэтом и писателем Габриелем д'Аннуцио в сентябре 1919 года. Признанного независимым в ноябре 1920 года Раппальской конференцией представителей Италии и Югославии. Имевшего свои законы, правительство, армию, финансы и послов. Сотрясаемого внутренними распрями, соперничеством сторонников Муссолини и д'Аннуцио. Доживавшего свои последние дни — в начале 1924 года согласно Римскому договору его передали Италии

Политическая стабилизация Европы сопровождалась и финансовой. Сходила на нет инфляция, бушевавшая с 1921 по 1924 год в Польше и Венгрии, Австрии и Германии. Благодаря внешним займам и кредитам, они, хотя и медленно, выходили из кризиса без особых потрясений. Исключение составляла Германия. Там всего за десять месяцев когда-то прочная марка стала дешевле прошлогодней листвы. Если в начале 1923 года за доллар давали 7 тысяч марок, то 24 октября — 65 миллиардов. Выход нашло правительство Г. Штреземана. Оно ввело временно (как оказалось — на пять лет) параллельную дойчмарке ещё одну денежную единицу — рентную, или в просторечии «ржаную» марку. Обеспеченную закладными, облигациями и акциями крупных сельскохозяйственных предприятий, создав на их основе Рентный банк, вскоре преобразованный в Сельскохозяйственный кредитный. Тем Берлин сумел покончить за несколько дней не только с инфляцией — первоосновой народного недовольства, но и с возможностью революции.

Европа выходила из кризисов, что нельзя было сказать об СССР. Всё, что ни предпринималось Москвой в течение 1923 года, завершалось крахом. И прежде всего — попытки разжечь революцию. Если не мировую, то хотя бы европейскую.

Не удалось восстание пролетариата в Германии. То же произошло в Болгарии, где 22 сентября крестьяне поднялись на борьбу с захватившей ещё 9 июня власть крайне правой Народной партией, созданной А. Цанковым. Совершившей при поддержке армии государственный переворот, в ходе которого был разогнан парламент и убит законный премьер А. Стамболийский, лидер победившего на демократических выборах Болгарского земледельческого союза, выражавшего интересы большинства крестьнства. В те дни компартия Болгарии, «многие годы ориентировавшаяся, по словам Зиновьева, на мирную пропагандистскую работу»^{263}, не поддержала своего, согласно коминтерновской теории, союзника. Лишь позже, когда вооружённое восстание охватило весь северо-восток страны, Москва попыталась воспользоваться удачной для неё ситуацией. 27 сентября ПБ приняло решение направить в Варну на миноносце из Севастополя большую, до 120 человек, группу болгарских коммунистов, имевших боевой опыт, полученный в годы гражданской войны^{264}. Но именно в эти дни крестьянское восстание уже было подавлено.

Ещё более неудачная история произошла в Польше. Там правоцентристское правительство Витоса, очень серьёзно обеспокоенное положением в Германии, где к власти вполне могли прийти сторонники реванша — либо коммунисты, которым необходим был «мост», связавший бы их с Советской Россией, либо нацисты, не примирившиеся с потерей восточных территорий, 31 октября «на всякий случай» ввело в стране чрезвычайное положение и объявило о создании военно-полевых судов. Такими мерами попыталось заодно остановить забастовочное движение, ширившееся с каждым днём.

Несмотря на столь недвусмысленное предупреждение, компартия Польши призвала пролетариат к решительной борьбе, для чего начать 5 ноября всеобщую забастовку. Однако рабочие не вняли коммунистам и вернулись на фабрики и заводы, на железную дорогу и в шахты. Повсюду, за исключением Кракова. Только там, в древней столице, 6 ноября у Дома профсоюзов начали собираться огромные толпы. Они неожиданно умело оттеснили полицию, вызванную для восстановления порядка, и начали разоружать солдат, прибывших на помощь полиции. Два дня город находился во власти восставших, вынужденных прекратить борьбу только после того, как оппозиционная Польская социалистическая партия, оказавшаяся слишком уж причастной к событиям, заключила соглашение с правительством о восстановлении в Кракове спокойствия.