Оборотни Его Величества

– Вы считаете нас виноватыми кое в чем, – выступил вперед Кукушонок, остальные промаршировали следом. Айрэн, напоследок почихав в коридор, предусмотрительно закрыл дверь.

– Мои подозрения не скажутся на ваших успехах, Вистас.

Парни недоверчиво переглянулись, и чернявый задира решился:

– Господин Винтерфелл, простите нас. Мы не думали, что наша шутка выйдет… боком. – Он мотнул головой. Искренне вроде раскаялся.

– Прощаю, – кивнул Вилль. – Вы свободны.

Мальчик поднял решительный, ясный взгляд. Остальные как-то подобрались.

– Мы его видели.

– Кого?

– Убийцу.

Та-ак… Откинувшись на стуле, Вилль скрестил руки:

– А он вас?

– Нет… – Вистас оглянулся на друзей. – Кажется.

Врете, ребята! Обратное вам кажется. Именно поэтому пришли за помощью только сейчас, когда одному из вас так не повезло.

– Описать его сможете?

Тут произошло что-то странное. Парни натужно закашлялись, и бойкий Вистас, сердито хмыкнув на подельников, вновь взял инициативу:

– Мы его едва разглядели. Мы шли в казарму по переходу, когда в окно увидели, как падает господин Венедикт. А этот… эта тварь вылетела следом и просто испарилась в воздухе до того, как вы появились.

– В смысле он пролевитировал? – нахмурился Вилль. Бред какой-то. Известно: маги могут левитировать предметы, сами крепко стоя на земле или на том, что так или иначе соприкасается с землей, в глубинах которой проходят жилы Альтеи. С расстоянием сила либра слабеет, и сами волшебники парят не выше сажени от поверхности, причем определение «вылетел» не подходит к медлительному планированию.

– Именно что вылетел! – выпалил Айрэн. – Как птица или…

– Аватар?

– У него были серые крылья, словно сотканные из тумана. И это был не маг и не аватар. Господина Венедикта убила нежить, – уверенно сказал Кукушонок.

– Что-то я не слышал о нежити, подрабатывающей грабежом.

– Говорил же, что не поверит! – бесцеремонно перебив старшего, махнул рукой Киряк.

– Значит, никто не поверит, – грустно подытожил Вэйн. – Не говорите никому, пожалуйста. Мы сами его найдем.

Эти храбрые, но, увы, легкомысленные энтузиасты развернулись.

– Кру-гом! – Вилль прихлопнул по столешнице. – Как я могу молчать? Вы должны дать показания…

– Тогда всё. Нас разберут по домам, и он достанет нас поодиночке. Как Даза.

Вилль всмотрелся в бледные решительные лица. Значит, подумали, что друга избили в качестве предупреждения? Только, ребятки, нежить ультиматумов не ставит. Сразу убивает.

– Хорошо, договоримся так. Я никому ничего не скажу, а вы ведете себя…

– Тихо?

– Не перебивать. Ведете себя обычно. Можете налить мне клея в чернила, как на позапрошлой неделе.

Детки смущенно потупились.

– Сокурсники знают?

– Нет, мы не хотим их втягивать.

– Вот это правильно! Ладно, свободны до понедельника.

Студиозусы стайкой пингвинят вывалили в коридор, от радости и облегчения едва не забыв попрощаться, однако Кукушонок на секунду замялся, будто сомневаясь в чем-то, и Вилль не ошибся, решив, что вечер откровений еще не закончен. Заперев кабинет и кивнув сторожу, аватар прошел мимо статуй грифонов, покрытых снегом, как шерстью, мимо траурного венка на том месте, где умер Венедикт. Университетский конюх, как всегда, дремал полулежа, позволив Филину хрустеть в стойле неучтенным пайком. Заметив хозяина, не одобряющего обжорства, жеребец быстренько подтибрил с протянутой ладони последнюю галету.

– Лошадь у вас отличная. Как звать? – Кукушонок потрепал животное по холке.

– Вообще-то Филин – боевой конь, – вспомнив давнее, смешное и грустное, Вилль улыбнулся. – А скажи-ка, Вистас, как вы провели дежурного?

– Да просто! Подсыпали ему слабительного за ужином, так он, болезный, избегался. Коридор весь вечер был пуст.

– Н-да. Одна моя знакомая пришла бы в восторг… А кто из вас чревовещатель?

– Не я, клянусь. – Мальчишка хитро прищурился: дескать, не солгу, но и друга не сдам. – Господин Винтерфелл, это не все. Я хочу отчитаться за прогулы.