Оборотни, или Кто стоит за Ватиканом

Однако ответом на это со стороны священноначалия стало очередное оправдание экуменизма. В 2002 году Архиерейский собор закрепил принятый подход, приняв документ «Основные принципы отношения к инославию», отредактированный и одобренный в 2008 году, который, хотя и отверг «теорию ветвей», утверждавшую сохранение глубинного единства христиан, подчеркнул позитивную цель экуменического движения и осудил враждебное отношение к его задаче.

Здесь мы видим вновь подмену понятий и оправдание недопустимого с точки зрения христианского учения. Вместо «Едина (одна) Церковь» написано «Единая Церковь», вместо еретиков говорится о «разделённых христианах», единство которых надо восстановить. Есть и такое положение: «Православная церковь устами Святых Отцов утверждает, что спасение может быть обретено лишь в Церкви Христовой. Но в то же время общины, отпавшие от единства с Православием, никогда не рассматривались как полностью лишённые благодати Божией… Несмотря на разрыв единения, остаётся некое неполное общение, служащее залогом возможности возвращения к единству в Церкви, в кафолическую полноту и единство»[570]. Но это буквально списано с Догматической конституции о Церкви II Ватиканского собора, в котором говорится, что «те, кто верует во Христа и должным образом принял крещение, «находятся в известном общении» с Католической церковью, «пусть даже неполном». Но если католики указывают путь достижения полноты (признание папского примата), то здесь об отказе от примата ничего не говорится.

Более того, в разделе «Диалог с инославными» документа предлагалось более интенсивное сотрудничество в сфере богословия:

«4.7. Диалог с инославием вновь возродил понимание того, что единая кафолическая истина и норма в различных культурно-языковых контекстах может быть выражена и воплощена в различных формах. В ходе диалога необходимо уметь отличать своеобразие контекста от действительного отклонения от кафолической полноты. Должна быть исследована тема пределов многообразия в едином кафолическом предании.

4.8. Следует рекомендовать создание в рамках богословских диалогов совместных исследовательских центров, групп и программ. Важным следует считать регулярное проведение совместных богословских конференций, семинаров и научных встреч, обмен делегациями, обмен публикациями и взаимное информирование, развитие совместных издательских программ. Большое значение имеет также обмен специалистами, преподавателями и богословами.

4.9. Важное значение имеет направление богословов Русской Православной Церкви в ведущие центры инославной богословской науки. Также необходимо приглашать инославных богословов в Духовные школы и учебные заведения Русской Православной Церкви для изучения православного богословия. В программах Духовных школ Русской Православной Церкви большее внимание должно быть уделено исследованию хода и результатов богословских диалогов, а также изучению инославия»[571].

Однако, как бы витиевато ни оправдывали эти документы «диалога» с инославными, не они определяли экуменическое поведение руководства, а давно сделанный им однозначный выбор, не требующий никакого богословского обоснования. Поэтому будущий патриарх Кирилл (Гундяев) мог спокойно позволить себе заявить на Генеральной ассамблее ВСЦ в Канберре в феврале 1991 года: «Всемирный совет церквей является нашим общим домом, и факт, что православные воспринимают его как свой дом и хотят, чтобы этот дом был колыбелью Единой Церкви»[572].

Так, начавшаяся перестройка в общественно-политической сфере вновь «открыла» нашу Русскую православную церковь Западу, но в условиях развала державы и перехода страны под внешнее управление эта «открытость» обернулась участием в чужом сценарии на правах «младшего партнёра». Те силы, что «запустили» перестройку, реанимировав никодимовский «проект», «запустили» и Реформацию в РПЦ, которая с годами стала набирать свою настоящую силу.

Глава 22. Папский проект «Священной Римской империи»

Объединение Европы под эгидой Католической церкви всегда было ключевой программой Ватикана, и основы интеграции закладывались при его идейном участии. Однако «золотые шестидесятые» годы настолько утвердили светскую модель политического строительства, что Церковь не могла открыто претендовать на идейно-политическое лидерство.