Обожженные языки

Новые формы и тенденции, возникшие в другом месте – в Эчмонде, и не далее как на прошлой неделе. Напротив паба «Восемь Жизней из Девяти», у которого мы собрались сегодня на хеллоуинское действо. Там, где стоит дерево, похожее на средневековое орудие пыток.

Формой напоминающее букву Г. В свидетельских показаниях, опубликованных в местной газете «Эчмонд гардиан», его прозвали «деревом-виселицей». Как в той детской игре, где за каждую неверную, брошенную наобум догадку к конструкции виселицы добавляют еще один элемент.

Под этим деревом уже пять подростков (причем каждый был знаком с предыдущим) накинули себе на шею петлю из узловатой веревки и повесились на нижней ветви. Почему – никто не знает.

Полицейский кордон вздыхает на ветру, у ствола дерева навалены букеты… Местные магазины и галантерейные лавочки ввели возрастные ограничения на продажу бечевки, занавесок и простыней.

Этим летом эчмондским упырихам и их бес-френдам было проще нелегально затариться спиртным, чем купить моток прочной веревки.

А ведь если бы те подростки, чьи имена написаны на сложенных у ствола букетах, продержались хотя бы еще один день, еще одну ночь – кто знает, может, на следующее утро они почувствовали бы себя по-другому.

Не такими несчастными.

От экскурсии к экскурсии я пополняю свою толстую, как петля, стопку записей. Благодаря брату – Знаменитому Суперсачку – их беда стала моей бедой.

Тяжело мне тащить ношу его вины. Ведь это из-за него – и эффекта Вертера – сегодня эчмондской детворе не разрешают бродить по улицам в костюмах дьяволят, вампиров и колдунов, выпрашивать сладости. Вместо воплей крошечных зомби и прочих выходцев с того света – всхлипы и слезы.

«…Тяжелая форма артрита… случайная передозировка обезболивающих… острая почечная недостаточность… бу-бу-бу…» Экскурсовод все капает нам на мозги; мы волочимся за ним, ступни немеют, превращаясь в культяпки… Лишь хлюпающие подошвы да запах сырого дерна напоминают, что под ногами земля – она заляпала мои джинсы, превратила кроссовки в ничто… А Джек уже положительно раздражает: «Неизлечимый рак кишечника… одноразовое барбекю… отравление угарным газом… эвтаназия… бу-бу-бу…»

Мой брат до сих пор считает себя суперзвездой – ему не нужны знаменитые вертерские фразы, чтобы возводить культ своей личности.

Заняв лидирующее место в экзистенциальном конкурсе популярности, этот Несравненный Плебей думает, что все до смерти – в прямом смысле слова – хотят быть на его месте. И эта русская рулетка для леммингов – как раз прикол в его духе.

А вот меня совсем не прикалывают постоянные поиски и скитания в образе вечного туриста. Ведь речь идет не просто о том, чтобы зайти в турагентство и взять брошюру. Из-за запрета пропаганды самоубийств (называйте это безвкусицей, если хотите) – а также морали, этики, журналистского кодекса – местные турфирмы ни за что не станут мне помогать.

В некоторых городках – таких как Бричфорд и Эчмонд – турфирм нет вообще.

Зато в каждом захолустье с достаточным количеством жителей для образования кластера проводятся экскурсии по следам привидений. В каждой деревне вам непременно поведают о жутких тайнах и попрятанных по общественным шкафам скелетах, о которых говорить никто не хочет.

Никто, кроме меня. Мыкаясь из города в город, из одного конца страны в другой, я обвожу красным маркером информацию в местных газетах – статьи про загадочные смерти на передних полосах, а на задних – анонсы экскурсий, квадратики размером с почтовую марку, втиснутые между рекламой гадалок и объявлениями о продаже домов.

От несчастных семей. Переезжающих в другой город, чтобы начать жизнь заново.

«…Послеродовая депрессия… включенный электроприбор… ванна с водой… смерть от электрошока… бу-бу-бу…» Гид все никак не хочет уняться. Миновав замерзшие лужайки, мы поворачиваем, и перед нами снова открываются залитые янтарным светом жилы улиц. Уши щиплет от холода, нос онемел, тыквы щерят в оскалах свои выдолбленные рты… А Джек уже реально достал: «…Отвергнутый любовник… ружье двенадцатого калибра… тяжелая огнестрельная травма… бу-бу-бу…»

Смерть живет дольше в подполье. Подшитые некрологи предают забвению, но мне хорошо известно о невоспетых героях местного фольклора – несостоявшихся актерах, размещающих в газетах рекламу экскурсий по следам привидений.

Эти герои – гамельнские дудочники, как Джек, мой огонек во мгле, – фиксируют леденящие кровь подробности и щедро украшают ими свои монологи, пытаясь восполнить потерянные годы игры в любительском театре. Полагая, что известность и публика, как в реалити-ТВ, поможет им разобрать амфитеатр их личностных комплексов.

Может, мой брат не так уж и отличается от Джека. И пусть выцвели мои маркерные пометки, истрепались газетные вырезки – я знаю, что до цели недалеко.