Обращение Апостола Муравьёва

— Ах, вы об этом, молодой человек… Ну, не скажите, тридцать минут — это чрезвычайно много… Вот что, проведём эксперимент… — обвёл аудиторию уверенным взглядом преподаватель, — пусть каждый положит на стол часы. По моей команде начнём отсчёт времени и через минуту остановимся.

В аудитории прошелестел шум.

— Готовы? — спросил преподаватель, глядя на часы, — старт!

В аудитории повисла тишина. Каждый смотрел на свои часы, на неумолимую секундную стрелку. Она замирала и двигалась, отсчитывая мгновения жизни.

— Глядите, — выкрикнул преподаватель, — время идёт, но до конца ещё так много…

Спустя несколько мгновений он снова вскричал:

— И это не конец… Даже не половина…

Пауза сменяла реплику. Реплика паузу.

— И это не конец…

— И это…

— Это тоже ещё не конец….

— И это…

Наконец, когда ожидание уплотнилось в невероятную тяжесть, докладчик выдохнул:

— Всё! — и добавил, смакуя эффект: — Курсанты, вы убедились, как огромна минута, как много времени вмещает она…

Аудитория молчала, поражённая убедительностью опыта.

— Итак, согласитесь, — вернулся к уроку преподаватель, — за минуту можно сделать многое, а уж за полчаса в тридцать раз больше… Например, выполнить экстренный старт состава с места стоянки. При крейсерской скорости в сто двадцать километров в час, ракетный комплекс удалится на расстояние, гарантирующее его безопасность при ядерном ударе по координатам покинутой стоянки.

— Согласен, — негромко возразил Марат, словно, кроме него в помещении никого не было, — но как поступить с движением гражданских составов? Запуск вражеской боеголовки не отменяет расписания, вернее, отменит, но в чрезвычайный момент об этом ещё никто не знает. На пути боевого поезда может оказаться другой состав.

— Имеете опыт работы на железной дороге?

— Да, имею, — с достоинством подтвердил Марат.

— Рад грамотному противостоянию, — улыбнулся преподаватель, — в период угрозы, с приведением войск в высшую степень готовности, интенсивность перемещения БЖРК увеличивается на пятьдесят процентов с преимуществом перемещения перед составами любого назначения.

Марат кивнул, соглашаясь с доводами.

Докладчик ещё несколько секунд рассматривал оппонента, чья молодость говорила о неопытности, затем продолжил с откровенной рассеянностью, сменившей прежний безудержный энтузиазм.

— Чтобы нейтрализовать комплекс, противнику придётся застопорить его перемещение. Даже сугубые специалисты-скептики, — он красноречиво посмотрел на Апостола, — не могут представить себе, как вездесущие американские партизаны минируют участки дороги на пути следования БЖРК, а затем, оповестив стратегическую авиацию, активируют взрывные механизмы.

Аудитория вскипела смехом, Марат остался невозмутим, лишь незаметное подёргивание губ выдавало, что его тоже позабавила рельсовая война Америки в глубоком советском тылу.

— И всё при условии, — продолжил лектор, когда смех пошёл на убыль, — что враг вообще в состоянии идентифицировать «состав-невидимку», конструктивно представляющий собой тривиальный состав из двух-трёх тепловозов и специальных вагонов, внешне неотличимых от пассажирских и рефрижераторных. В вагоны помещены не только пусковые контейнеры с межконтинентальными ракетами, но и пункты управления, технологические системы, средства охраны, личный состав и системы жизнеобеспечения.

Преподаватель победным взглядом обвёл аудиторию, смакуя эффектность своих утверждений. В наступившей тишине шаги лектора казались пистолетными выстрелами.

— Лично я не стал бы называть железнодорожный ракетный комплекс невидимкой, — возразил, тщательно выверяя слова, Апостол.

— Вы ставите под сомнение исследования и расчёты оборонных научно-исследовательских институтов? — искренне удивился преподаватель.

— Конечно, ставлю! Правда, мне не хватает данных, но и так предельно ясно, что для космических средств противника вычислить БЖРК, что два пальца…

Движением руки преподаватель прервал возмущённые крики:

— Вы берётесь доказать?

— Докажу, играючи. При движении состава в автономном режиме работают дизель-электрические станции, расположенные посреди состава, так что его «тепловой портрет» легко выдаёт личину среди всех других поездов. Это во-первых!

— Есть и во-вторых? — странно, но Марат не услышал в вопросе желчи, лишь одну холодную заинтересованность.

— Несомненно. Вагоны, в отличие от иных, используемых в народном хозяйстве, имеют не по четыре, а по шесть колёсных пар, и вот третье, — при этих словах Марата гражданин в штатском, предупреждая выкрики оскорблённых в лучших чувствах бойцов, резко поднял руку с вытянутым указательным пальцем, — давление колёсных пар ракетного комплекса при боевой загрузке, значительно превышает давление колёсных пар других поездов…

— Иными словами, курсант, вы считаете, что единственный стоящий козырь — мобильность, а, скажем, к сохранению секретности нужно ослабить внимание?

— Думаю, что разработки идут интенсивно во всех направлениях, — осадил его Марат.