Обращение Апостола Муравьёва

— Не намекаешь ли на паранойю у Муравьёва? — Лауконен, вспомнив диагноз болезни, которой не оказалось, принял агрессивную позицию.

— Вовсе нет, я говорила о параноидальном стиле принятия решений — способности без особых сомнений принимать крупные решения.

— Но это ведь хорошо, разве нет?

— Да, если решения верные…

Старик в задумчивости побарабанил пальцами по столу, потом едва слышно произнёс:

— Спасибо, Антонина, благодарен тебе, я учту твою позицию… Ты свободна.

— Напоследок ещё штрих. Муравьёву сложно находиться в обществе людей, равных в его понимании себе… — более не произнеся ни слова, Северина покинула кабинет Лауконена.

Карл Янович размышлял. Здравый смысл, а главное, дефицит времени заниматься каждым «претендентом» индивидуально, взяли верх. Будущий ракетный полк состоял не только из машинистов с помощниками — командир, заместитель, начальник штаба, главный инженер, заместители по воспитательной работе, материально-техническому обеспечению, командиры дивизионов и так далее, до рядовых операторов. Все эти люди требовали намного большего внимания, чем один, пусть с не идеальным психологическим портретом помощник машиниста. А психологи? Взвод охраны? Медики? Связь? Хозвзвод? Со всеми переговори, уважь, утверди, поставь подпись.

Карл Янович, добившись аудиенции, попытался убедить министра обороны, что работа в спешке, даже при условии выбора лучших специалистов, может привести к ошибкам. Министр выслушал внимательно, и напомнил о долге перед Родиной, сложной политической обстановке и верности приказу. Лауконен, вполне согласившись, отбыл.

Лишь за стенами министерства позволил себе ухмылку. Всего одну. Так и есть, сложная политическая ситуация. Но кто её состряпал? Проклятое, рождённое ещё в начале века, шапкозакидательство. Дескать, вот мы какие! Никто в мире не сумел, а мы смогли! И — бац каблуком снятой туфли о микрофон, да на весь мир! Вот мы и наш высший «politique». Ладно, забросаем Америку шапками, а после… А после, уж извините, чужая головная боль.

Карл Янович отдавал себе отчёт, что «космодром на колёсах» — последний проект в его жизни, и провернуть его нужно так, чтобы ни у кого не поворачивался язык хаять.

Всё приходилось создавать на пустом месте: учебно-материальную базу, структуру смен, их состав, порядок подготовки и режима боевых дежурств, маршруты патрулирования. Новые, ранее не решаемые задачи. Но высшее руководство слышать не желало о разумных сроках. Как будто неприятель, клятвенно каясь, непременно сообщит точную дату собственной ракетной атаки.

Командованию базы, развёрнутой на Северном полигоне Плесецк, пришлось с нуля осваивать новую технику. К её эксплуатации привлекли военнослужащих шестидесяти специальностей. Шли годы, строились новые поезда, и люди, обслуживающие их, были вовсе не те, кто стоял у истоков. Но каждому новому полку доставалась своя доля Великого Аврала. Последовательная поступь, продуманная Лауконеном, оправдывала себя с каждым последующим ракетоносцем. Психологический расчёт был скорректирован с учётом личностных особенностей в команде профессионалов. Такой персонал стремился к выгоднейшему результату, обязательно учитывая опыт предыдущих «поколений». Люди действительно трудились так, словно от них зависела судьба страны.

Марат Муравьёв-Апостол, пребывая в «творческой упорядоченности», чувствовал себя вольготно. Мнимый хаос, создаваемый на базе социологами, позволял неординарным личностям раскрыться полностью. Попади Апостол в иную часть, конфликт его с армией оказался бы неизбежен.

— Вне сомнения, наш железнодорожный ракетный комплекс — огромная победа оборонной промышленности, — при этих словах Марат перестал слушать докладчика и принялся разглядывать аудиторию. Сорок два бойца в форме без знаков отличия. Все разные и намеренно схожие, словно патроны разного калибра. Отличающиеся по размерам и функциям, но одинаково смертоносные. Марат, не отыскав, на ком зацепиться взглядом, возвратился к докладчику, штатскому гражданину в неряшливой «двойке».

— В ядерной дуэли, — непогрешимым тоном провозгласил докладчик, — применение такого оружия, как железнодорожный ракетный комплекс, единственно правильный шаг. Смотрите, противник атакует, в нашу сторону летят разрушительные боеголовки, но за время подлёта боевой поезд, благодаря высокой мобильности, успевает покинуть место поражения и через несколько минут ответить сокрушительным ударом. На огромных пространствах нашей страны БЖРК[64] становится неуязвимой целью и одновременно грозным преследователем противника. Чтобы поразить ракетный комплекс, необходимо лишить его основного достоинства — мобильности. Но в условиях современной войны это практически невозможно.

— Почему? — неожиданно для педагога, просил Марат, хотя секунду назад не собирался доставлять ему нежданных хлопот.

Взоры обратились к нему.

— То есть, что почему? — переспросил захваченный врасплох докладчик, не сомневаясь в правильности своих утверждений.

— Что можно предпринять, скажем, за тридцать минут? — вопросом ответил Марат.