Обращение Апостола Муравьёва

— У своих не воруй, в общее, кроме десяти процентов за взрывчатку, дай, — поучал молодых Виктор Петрович, — мы добыли столько золота, что до конца жизни можем не работать. Каждый имеет право на треть. Но делить будем после того, как с общего веса отдадим долг в десять процентов и обычную долю в общак. Даже с учётом расходов сумма получается бешеная. Поэтому надо срочно решать, что делать с рыжьём. Дома хранить такое количество опасно. В любом случае теперь придётся кидать здесь караульного и работать вдвоём. Я не хочу, чтобы в бригаде были недомолвки… Решение, куда сбыть золото, мы примем вместе. Кратко дам ситуацию по Иркутской области, а вы делайте выводы. В итоге решим.

Бригадир сделал паузу, чтобы выпить рюмку. Тут же разлили по второй.

— Можно сдавать государству, но останемся на бобах. Разве что малую часть за «бонны». На них в поселковом магазине можно приобрести дефициты. Прииск, считай, государство, платит за золото по восемь рубликов. И смех и грех. Дальше. Есть перекупщики: семья цыган, они ходят под приисковым контролёром Федотовым… Ну — Рустам… хер знает, кто такой и откуда, то ли с Кавказа, то ли с Бухары. Тот ещё подонок. Есть одиночки. Шлёп-нога Лютого тоже покупает товар. Если повезёт, кому-то из перекупщиков можно сдать по одиннадцать рублей за грамм, что, тоже понимаете, грабёж среди бела дня. Так что, как ни крути, настоящую цену дадут только на Большой Земле. Даже в Иркутске, куда, правда, ещё добраться надо, товар принимают рубликов по двадцать пять.

— Ого! — подпрыгнул Колун от возбуждения, — мы же миллионеры!

— Погодь, малый, не говори «гоп». Ещё продать умно надо. Думаешь, приехал в город, пришёл к ювелиру, а он лапки к небу? Он с тобой разговаривать не станет, а будешь бузить, сдаст ментам. Или ворам, что его доят, чтобы зарплату отрабатывали. Они же, ювелиры, хитрые, как Берия в день смерти Сталина. Дошло, миллионер? И менты и воры золото отберут, с той разницей, что первые посадят, а вторые порешат. Хотя не факт. Менты сегодня иные стали, от воров не отличишь, могут тоже спустить концы в воду, — Мамонтов выпил, закусил горстью квашеной капусты с клюквой из пузатой бочечки на неокрашенном столе, заодно служившем полигоном для деловых разговоров, — а в стольной Москве, а в Киеве? Там за грамм по сорок целковых отваливают. Выгодней всего в город для торговли толкового человечка отсылать. Мы, старатели, порой так делаем. Несколько бригад скидываются золотишком и отсылают ловкого человека в «хлебные города». Обычно… обычно это сын одного из старателей. Так что точняком возвратится, если не убьют по дороге. А за батькой его мужики здесь присматривают потихоньку. Лично я отдал бы калеке по десятке уже сегодня, а завтра без головной боли на прииск слюду рубить. Человек работать должен. Тем более там ещё самородки имеются. Там стараться-расстараться ещё неделю можно. Потом, как обычно, набегут контролёры да инспектора с рудника и попрут нас с горы. Мы чёрную работу сделали, залежи разведали, а что пару самоцветиков в карман припасли, так со старшего дяди не убудет. Он во стократ больше имеет.

Выпили молча. Разговаривать не хотелось, перспективы беззаботной жизни улетучились, как не бывало. Мамонтов пожевал в раздумье ус. Предложил:

— Припасён, детки, у меня канал… Картинка приблизительно такая. Дама живёт достойная в небольшом городке, километров сорок от Иркутска. К ней могу поехать сам, или послать кого-то из вас с письмушкой. Если она при деле, ей можно сдать по пятнадцати рубликов. От неё канал в Москву. Так вот, барыги у дамы забирают по двадцать пять и везут в столицу. Там сдают по тридцатнику бывшему ювелиру безрукому, но со связями. Он сдаёт по сороковнику. Всё бы ничего, но цепочка слишком длинная, а деньги отдают после окончательной реализации. Стоит одному из звеньев цепочки разорваться, и денежки тю-тю.

— Не-а, — не к месту подал голос Марат, выпил, хрустнул капусткой, продолжил совершенно спокойно, на его лице не отразилось эмоций, кроме скуки, — я пас.

— Что?! — Виктор Петрович с племянником вскочили одновременно.

— А что такое? — не понял их реакции Апостол. — Деньги поднял добрые, можно и домой. За бабками я сюда приехал. В Киеве меня жена с дочками дожидается.

— Какая, на фиг, жена! — Колун схватил приятеля за грудки. — Ты что нам лапшу на уши вешаешь? Здесь перспективы… Или кинуть нас хочешь? Слышь, Палыч, он кинуть хочет, — и снова Марату, — что ты за человек, Апостол?! Арсена Ашотовича чуть до инфаркта не довёл. Он, если хочешь знать, на пенсию из-за тебя, мудака, убыл, — Николай вошёл в раж, и уже не держал себя в руках, — если бы не ты, гнида… Ванька-встанька с пустой башкой, меня Габриелян в мастера спорта вывел бы. А как ты появился, ублюдок, он меня забыл и выбросил, как игрушку…