Обратимость

Мое сознание, привыкшее к грубости и отчужденности вампиров, никак не желало принимать благородную натуру Каэлана. Оно везде искало зацепки и подножки, чтобы иметь возможность их затем преодолеть, но пока не находило. Все, что крутилось в мыслях, это его мягкий бархатный голос, имеющий гипнотическое свойство, и искрящийся глубокий взгляд, а также приятное и даже душевное обхождение со всеми. Неужели он лицемерил, или ему вменялось в обязанность как главе клана поддерживать полезные контакты с нами. В последнее предположение верить никак не хотелось, поэтому я старалась найти весомые доводы, чтобы опровергнуть его.

Я закрывала глаза и вновь и вновь, шаг за шагом прогоняла в голове его поведение, жесты и манеры, его взгляды и выражение лица. Нет, он не мог быть грубым, оттолкнуть меня, лицемерить или притворяться. Мне казалось даже, что я смогу узнать все, что нужно, стоит лишь только спросить его. Получается, что от меня требовалась лишь максимальная искренность, чтобы добиться его расположения.

Как бы между прочим я поймала себя на мысли, что уже недели две точно сны о вампирах исчезли из ночного репетуара снов. Вместо них теперь снилось что-то расплывчатое, испаряясь после пробуждения. Увы, не в моих силах было проникнуть в тайну сна и объяснить, почему так произошло.

Тем не менее либо мои вечерние думы о Керране были слишком усердны или по другой причине, но только я успела подумать о том, что не вижу снов о вампирах, как они вновь появились.

Керран снился мне всю ночь. Во сне я смотрела на него жадным до знаний взором, словно он для меня книга на неизвестном языке, который я только начала учить, но книгу все еще прочесть не могла. Он же смотрел на меня своим темным бархатным взором, на лице блуждала не то ли легкая улыбка, не то какая-то непонятная эмоция. В любом случае он как всегда был открыт для меня, а я не могла читать внутри его души. Наверное, его это забавляло. Он протягивал свою, словно выточенную из мрамора, руку, как если бы желая взять мою в ответ. Однако я почему-то ее ему не давала, хотя очень хотела… или, точнее, безумно хотела. Я знала, что если возьму его за руку, то он не то заберет меня, не то я узнаю что-то страшное. В общем, полсна я металась в нерешительности и страхе, а он ждал. Мне делалось стыдно за свою очевидную приземистость и глупость перед ним. Помню, меня поражала его терпеливость и внимательность, поражал тот факт, что он все еще ждет меня и не уходит. Он видел меня насквозь, в то время как я, как уже упоминалось, по каким-то совершенно нелепым причинам не могла понять его. Его темные глаза, соперничая в блеске с камнями на сюртуке, блистали, словно звезды. “Это все я виновата, это все я… – шептала я себе во сне. – Человек сам строит себе барьеры”.

Пробуждение далось мне нелегко. После сна в сердце осталась неприятная тяжесть, и голова гудела так, словно я всю ночь разгадывала загадки. Зато догадка осветила меня вспышкой аккурат в первые минуты после пробуждения. Все дело только во мне, и если я захочу, проявлю всю свою чуткость и избавлюсь от страхов, то смогу все что угодно. “Все что угодно” – какая всеобъемлющая вдохновляющая фраза, хотя и безосновательная. Тем не менее от нее полегчало, и я, придя в себя после сна, с легкостью спрыгнула с кровати. Образ Каэлана все еще витал в моем сознании и никак не желал исчезать, да и избавляться от него совершенно не хотелось…

На днях мне вновь предстояло посетить особняк, только вот отлучаться туда слишком часто и во время рабочего дня было рискованно, так как Баррона посвящать в свои вылазки пока не хотелось. Выбрав один из дней, ближе к вечеру я взяла такси и поехала к Керранам, совершенно спокойная, поддерживаемая разрешением, данным главой клана.

Вечерние сумерки уже начали сгущаться над городом, добавляя его краскам уютность. Я удовлетворенно выглядывала из окна, жмуря глаза, и даже не заметила, как мы доехали. Уже войдя в особняк, по привычке остановилась и осмотрелась. Снова все то же марево, душное и тяжелое, но теперь уже оно не являлось загадкой, к тому же напоминало: следует проглотить таблетку. По счастливой случайности они оказались при мне, и я стала рыться сначала в карманах, потом уже в сумке, вспоминая, куда могла их положить. Найдя, наконец, желаемое и быстро проглотив его, подняла голову и встретилась взглядом с Петрой. Она спокойно стояла наверху лестницы и наблюдала за мной неизвестно сколько времени. Я опешила, раскрыв глаза, молча смотрела на нее, подумав про себя:“О, нет, только не это…”

Она же, словно королева, устремила на меня пренебрежительный и горделивый взор.

– Что тебе надо здесь? – прозвучал ее игольчатый голос, заставивший меня растеряться. Сказать, что мне разрешено сюда приходить и тем более кем, не поворачивался язык.

– Тебя ждут или как? – она сделала пару шагов навстречу и, выйдя из тени, оказалась прямо напротив меня.

– Да. Я пришла по делам к Керрану, вашего господина.