Обратимость

Отец впал в немилость, как часто бывает у тех дворян, которые хотят жить честно и стараются не причинять никому вреда. Кроме того, он не состоял при дворе и не имел тогда никаких влиятельных знакомых, которые могли бы помочь ему. Как я уже говорил, из-за этого расходы на мое образование ощущались особенно остро. Мы не могли позволить себе тех вещей, которые нам вменялось иметь по статусу, и, естественно, это обстоятельство сильно угнетало мать. Она все свои силы направляла на то, чтобы скрыть нашу бедность, и мои таланты (часто надуманные) выставляла как наше “богатство”. Ну что же, ее можно было понять. Мы вели уединенную и скромную жизнь. В подобном случае, чтобы не пострадать, предварительно нужно было удалиться от мира куда-нибудь в деревню, где бы имелось личное укрытие. Тем не менее мы продолжали беднеть. Отец сильно страдал, видно было, что он близок к самоубийству. Он боялся не за себя, но за нас, точнее, он чувствовал себя виноватым за то, что случилось с нами, за то, что разбил наше благоприятное будущее. Целыми днями он мог просиживать в своем кабинете, отрешившись от всего на свете. Когда же случалось так, что кто-нибудь из нас ловил его уставший взгляд, то непременно в нем ощущалось чувство вины, неискоренимое и всепоглощающее.

В конце концов, враги сместили его с поста губернатора того округа, которым он управлял. Король, едва ли вспомнив о нем, назначил ему и за компанию мне такую маленькую пенсию, что едва ли на нее можно было сводить концы с концами. Мне же вдобавок предложили пост младшего офицера в армии гвардейцев, чтобы я мог начать карьеру в армии! Обычно эта участь ожидала только вторых детей в семье, которые вынуждены были сами пробивать себе дорогу в жизнь, так как все наследство доставалось первым. Моя мать оскорбилась до глубины души, узнав о решении монарха, и никак не желала смириться с этим. В то время вместо того, чтобы получить поддержку от матери, отец получал от нее только негодование, слезы и жалобы. Неудивительно, что он очень быстро заболел и умер, оставив мать и меня.

Мы с ней оказались в таком положении, что у меня на тот момент имелась невеста из знатной семьи, которую я очень любил, но на которой теперь не имел права жениться, а мать находилась уже в таком возрасте, когда вторично выходить замуж зазорно. Для себя она уже имела обдуманное решение. Она удалилась в монастырь, где и умерла вскоре. Я же тогда испил полную чаша горя, будучи имея душу очень хрупкую, чтобы вынести все несчастья. Заручиться за меня, чтобы сделать карьеру, кроме отца, было некому. Кто станет слушать молодого незнакомого человека, появившегося неизвестно откуда? К тому же слишком юного. Никто не мог дать мне рекомендаций, не зная меня и не испытывая ко мне никаких добрых чувств. Помню, сам не раз думал о самоубийстве, помню, находился почти на грани умопомешательства, не представляя, что делать дальше. Моя невеста, естественно, после нашей опалы и слышать обо мне не хотела. Ее холодность окончательно разбила мое сердце, и, если бы не она, возможно, я бы гораздо быстрее нашел выход и вообще пришел бы в себя. Даже, скорее всего, все дело было именно в ней, прибавить сюда еще преждевременную смерть родителей…

Можно сказать, полгода я пребывал в каком-то сне или бездействии, или апатии, не могу дать точного определения моему тогдашнему состоянию. Я все чаще пропадал в кабаках, где связался с отбросами общества и где мы пили все вместе за мой счет. Не знаю, сколько бы продлилось такое положение и чем бы все кончилось, если бы на помощь не пришел мой друг. Он был немного старше меня, и статус занимал ниже, но мы с ним всегда дружили. Более того, он стал мне вместо брата, которого у меня от рождения не было и я всегда сокрушался, что мать не родила еще детей, чтобы подарить мне брата. Правда, он казался странноватым, молчаливым и отчужденным. Я списывал эти качества на его натуру. Сам, будучи от природы мечтательный, я чаще бывал один или же, если случалось, что мы виделись, то он чаще молчал, что меня вполне устраивало. А когда на меня одно за другим стали сыпаться несчастья, его странное поведение как нельзя кстати подошло мне по состоянию души, и мы сблизились с ним еще больше.

Он видел, в каком состоянии я нахожусь, а я чувствовал, что он сам чем-то сильно озадачен. Однако я вообще не воспринимал реальность, не замечал очевидного. Мой друг серьезно думал о чем-то, подолгу мог смотреть на меня, но я не обращал на это внимания и просто не видел его пристального взгляда, только позже в памяти всплыли обрывки картинок тех событий.

Видимо, я настолько часто говорил ему, что не хочу больше жить, что он буквально воспринял мои слова и решил сделать меня тем, кто я есть сейчас. Он сам оказался вампиром, чего я не знал тогда. В один из дней он посмотрел на меня странным взглядом и сказал: “Я знаю, как облегчить тебе жизнь. У тебя не будет никаких проблем. Ты хочешь этого?”