Обратная сторона

«Все за дома!», — скомандовал Байкал, и мы перебежками преодолели метров двадцать, забежав за ветхие строения. Там находилось около тридцати человек, часть из них — казаки и бойцы ГРУ ДНР «Хмурый». Навстречу нам попался Сибирь. На вопрос Байкала о том выполнена ли задача, Сибирь ответил, что выполнена не полностью. Минирование провели частично, а когда стемнело, отправили четырех человек на доразведку. Противник их заметил и открыл огонь из миномёта, поэтому пришлось отойти.

Станции сели, связи не было. Метрах в десяти от нас пулеметчик лег и попытался работать, но сразу получил пулю в лёгкое. Он был в сознании, изо рта шла кровь. Его боевые товарищи протащили парня мимо меня. Надеюсь, выкарабкался.

К Байкалу подбежал кто-то из казаков и попросил помочь вывезти раненных, их было много.

Я переглянулся с Костылем. На нем была трофейная натовская каска.

— Вот скажи мне, неужели никто кроме начальника разведотдела не мог показать дорогу из Углегорска в Логвиново?!

— Да нормально, все нормально! — улыбаясь, ответил он.

Стрельба усилилась, надо было принимать какое-то решение. Байкал дал команду первой группе грузить раненых казаков в первый «Урал» и садиться в него самим. Второй группе приказал разгрузить боекомплект для танков со второго грузовика и отправляться в нем. Нужно было возвращаться в Углегорск, задачи держать героическую оборону перед нами не ставилось.

Группа разгружал грузовик под свист и жужжание пуль. Краем глаза я увидел, как в «Урал» Костыля грузят трехсотых и какую-то древнюю бабулю. Быстро выкинув ящики, мы сами запрыгнули в транспорт. Первая машина рванула раньше. Наш грузовик отставал от неё примерно на стопятьдесят метров. Гонка под пулями началась!

Группа Зевса сидела на транспортных лавках. Я попросил парней лечь, чтобы нас не расстреляли в кузове. Машина ревела на полном ходу, водитель выжимал из двигателя все, что только можно. Задний борт был открыт и, чтобы не вылететь на дорогу, приходилось держаться за все. Хвататься за лавки, за тент, друг за друга, за ноги, за экипировку. Наши «скачки» напомнили мне штампованный эпизод из голливудского боевика. Тот, где двое дерутся в летящем самолёте с открытой транспортной рампой. Они цепляются за всё подряд, лишь бы не выпасть. Так и мы катались по кузову, только не молотили друг друга.

Резкое торможение! Разворот! Едем в обратную сторону!

Остановились. Мы выпрыгнули и увидели, что вернулись на то же место, откуда стартовали. Из кабины выпрыгнул Байкал. Мы рванули к домам.

— Что с первым «Уралом»? — поинтересовался я у Байкала.

— «Уралу» конец! БМП-2 прямой наводкой расхерачила. Мы еле ушли.

Я вспомнил слова Костыля перед погрузкой: «Все нормально!» Эх Костя, Костя, хороший ты был парень. Но война не щадит никого: ни бывших аниматоров, ни бывших собровцев, вообще никого. Она только везучих уважает. А если вдруг не свезло, ты — труп…

Пока нас не было, бойцы, оставшиеся в поселке, перетаскали ящики к ближайшему дому. Байкал позвонил в штаб и доложил, что дорога в Логвиново уже перекрыта противником, и что начальник разведки корпуса Костыль погиб. Убит первым же выстрелом в кабину.

Как потом выяснилось, погибло очень много людей, хотя часть группы выжила. Две БМП вышли навстречу, дали несколько очередей в «Урал». Из машины кровь текла ручьем. Автомобиль стал братской могилой для многих бойцов. Для бабули эта поездка тоже оказалась последним путешествием. Пенсионерским турне в страну вечных снов. Те, кто был жив и в сознании, покинули грузовик и бежали. Кто не смог, погиб в грузовике. Выжившие пошли в сторону первого ВОПа. Их прикрывали четыре человека: Сибирь и три бойца. Пулемётчиком был тот самый парень с позывным Юджин, с кем я ел суп прямо перед этой задачей. Он прикрывал их отход и получил смертельное ранение. Остался отбиваться. Сибирь и два бойца выползли. И это было только начало дня!