Обратная сторона Юпитера

В этом момент на наших друзей напал жуткий приступ алкогольного смеха. Они нашли во всей этой ситуации нечто бесконечно смешное. Троица смеялась как дети, то и дело показывая друг на друга пальцами, что вызывало ещё большие приступы хохота. Видимо они казались друг другу очень смешными. Как же они раньше не замечали как нелепо одет Гена, какой всё-таки длинный и орлиный нос у Шерлока, и почему в ужимках Ватсона то и дело сквозит нечто женское? Смех, да и только. Вдоволь просмеявшись, три приятеля без сил откинулись в креслах.

– Ох и хороший у тебя вискарь, Генка, ты где его надыбал?

– Хочешь, могу и тебе взять, – щедрый Гена не знал, как ещё угодить Шерлоку, – где-где, понятно где. В вещественных доказательствах.

Это снова вызвало приступы хохота и крики: «Ну ты и сыщик» и «Ну вот хоть на что-то ты сгодился». Долго ещё вновь обрётшие друг друга друзья выпивали, курили сигары, общались и травили байки. Лестрейд уже пару раз сбегал в свой винный погребок за новыми бутылочками прекрасного виски, а друзья успели побрататься. То и дело застолье переходило в уместные к столу «Ты меня уважаешь», а Ватсон то и дело порывался сесть на колени Холмсу и еле отбивался от назойливых, душных и потных ухаживаний инспектора Гены.

Как известно, есть несколько стадий алкогольного опьянения и наше трио доблестно проходило каждую из них, не пропуская ни одной. Ни сумасшедший смех, ни всеобщее братание. Потом, дело дошло до танцев на пьяном столе, где Ватсон исполнил что-то вроде небольшого стриптиза, чем просто поверг своих друзей в шок, да такой, что они начали совать ему в штаны долларовые купюры и приглашать на белый танец, а Гена Лестрейд даже встал перед доктором на колени. Но вот, где-то между третьей и четвертой стадиями алкогольного опьянения, когда все трое мужчин стали друг другу почти родственниками, и только присутствие Ватсона удерживало их от вызова эскадрона фемин летучих мадам де Помпадур, как это бывает, средь шумного бала случайно, случилась небольшая комическая сценка.

После очередного взрыва хохота, когда Лестрейд назвал Холмса, пытающегося привести в чувство и утащить Ватсона куда-то в будуар, «жрицей любви», произошёл ещё один, прелюбопытный анекдотец. Доктор взял налитый бокал за верхнюю часть, такую хрустальную, узорчатую, из венецианского стекла, похожую на перевёрнутый колокольчик. При попытке поднять фужер, ножка его осталась стоять на месте как вкопанная, а верхняя часть – чаша бокала – оказалась поднятой в руке Джона. Выглядело это со стороны как выступление Дэвида Коперфильда мценского уезда. Этот комический инцидент продлил жизнь наших героев ну точно года на два, так как смеялись они минут десять. Наконец, обессиленные от смеха, друзья бухнулись в глубокие кожаные кресла и на несколько минут повисла расслабляющая тишина, на короткий миг их отрезвившая. Случился небольшой островок вменяемости в море опьянения. Чтобы как-то разогнать неуместную, натянутую минуту тишины, повисшую в воздухе и такую неудобную, Холмс сказал:

– Гена, дорогой, ты вроде нам обещался рассказать об этом месте. Может как раз самое время, пока мы окончательно не дошли до кондиции?

*****

– Эх, друзья мои возлюбленные, – инспектор разоткровенничался, пары алкоголя туманили его небольшой мозг, который как ма-а-аленькая горошина катался внутри черепной коробки, – ну конечно, я вам всё расскажу, без утайки. Но, боюсь этот рассказ перевернёт вашу жизнь, и вы уже никогда не будете такими как прежде. Вы уверены, что оно вам надо?

– Как говорили древние, «Кто осведомлён, тот вооружён» и «Лучше горькая правда, чем сладкая ложь». Ну и что там ещё они только не говорили, эти древние. На то они и древние, чтобы много говорить, – философски отметил Холмс.

– Да, Геннадий, просим, просим! – Холмс и Ватсон начали хлопать в ладоши, как бы приглашая вновь испечённого друга произнести театральный монолог.

– Ну чего только не сделаешь ради искусства. Уговорили, чертяги, – смилостивился Гена-Лестрейд.

Глава 41. Страшный, но поучительный рассказ Лестрейда о Городе Мёртвых.