Обратная сторона любви

– Хулиганка. Пару раз дрался, ничего серьезного.

– Он во дворе моем жил. Родители бухали вечно. Мы его дебилом дразнили всю дорогу. А что? Ходил, мычал… Он из дурки-то вылезал раз в год, а потом работал там кочегаром. Куда б его еще взяли? – Каховский смотрит на Есеню.

– Я думаю, было так. Один человек к нему проявил внимание. За всю его жизнь. Надя. Сначала он убивал тех, кто приезжал в гостиницу и заигрывал с ней. Потом – любых иностранцев.

– Почему только иностранцев? – Широков постукивает пальцами по столу.

– Она была замужем за немцем. Возможно, ее привлекают иностранцы. Кажутся более стабильными. Ухоженными. Он следит. Видит это. И убивает соперников. Замораживает. Пытает. А потом сжигает, уничтожая улики. – Есеня накидывает версии.

– А где замораживает? – Каховский смотрит вопросительно.

– Он лежал в психдиспансере, так?

– Его закрыли же…

– Я знаю, ПНД-4… Что там сейчас?

– Ничего, гниет, стоит…

– Там мог быть такой рефрижератор?

– Там целая комната была. Но она не работает, здание заброшено…

– Ему это и нужно. Подцепился к сети – вот и электричество. Готовьте задержание. Друг наш иностранный где сейчас?

– В гостинице.

– Отлично. До него не успел добраться. Задержанием займетесь вы.

– А вы не с нами?

– Мне нужно… консультанта нашего обратно доставить. У вас телефон Надежды есть, из гостиницы?

– Есть, а зачем?..

– Она сегодня с Геной на свидание собиралась, может знать, где он.

Женя в городском потоке. Звонит телефон. Женя включает на громкую связь.

– Слушаю…

– Добрый день. Евгений Владимирович, это из клиники беспокоят, по поводу анализа ДНК на отцовство.

– Да… Готов результат?..

– Данные экспертизы готовы. Они у вас в почте. А распечатку пришлем позже, с курьером.

Женя останавливается на обочине. Заходит с телефона в почту. Не может сразу открыть, нервничает. Какое-то время сидит, глядя в окно. Не открывает.

Группа полицейских с Широковым и Каховским во главе заходит в заброшенное здание. У гостиницы стоит фургон Меглина. Есеня заходит, останавливается у ресепшн. Никого. Есеня слышит музыку из подсобок.

– Надя?..

Есеня медлит, а затем идет на звук. Музыка становится громче – это какая-то попса на немецком. Есеня проходит дальше. Она входит в складскую комнату и видит Надю, танцующую среди складских запасов и полок.

– Надя!..

Надя хватается за сердце.

– Блин… Ты чего пугаешь, подруга?..

– Хорошо, что застала тебя. Хотела ключ отдать.

– Уезжаешь? Раскрыла дело?

– Да, и у меня для тебя не очень хорошие новости.

– Ну… говори.

Полицейские обыскивают здание, холодильную комнату. Широков достает телефон, звонит. У Есени звонит телефон.

– Мы думаем, это Гена был.

– Мой Гена?.. Как же…

– Сейчас, извини…

Есеня достает телефон и, чтобы поговорить, поворачивается от Нади и чуть отходит.

– Мы его не нашли. Дома его нет, в ПНД тоже, но это он…

Шаги по лестнице. Мычание Гены. Есеня выхватывает пистолет, показывает Наде – тихо. Шаги Гены приближаются. Надя и Есеня отступают назад. Гена входит в комнату.

– Руки!..

Надя берет с полки молоток и бьет Есеню по затылку.

Меглин напрягается. Смотрит на конвоира.

– Долго ее нет. Слышишь меня?

– Ровно сиди.

– Иди проверь!

– Ты что, еще приказывать мне будешь?

– Позвони хотя бы – это ты можешь сделать?

Конвоир достает телефон. Телефон Есени звонит в ее сумке.

Геннадий выносит Есеню через черный ход. Открывает борт «Газели» с выстланными изнутри металлическими листами стенами. Внутри – Майкл, связанный по рукам и ногам. Из гостиницы выходит Надя. Геннадий закрывает дверь машины. Отъезжает.

Конвоир вламывается в подсобку с пистолетом наперевес. Пусто. Меглин сдавил шею второго конвоира наручниками.

– А теперь медленно. Достаешь ключи. И снимаешь с меня наручники. Ты понял?

Есеня приходит в себя, когда Геннадий открывает дверь. Геннадий достает из кузова две канистры бензина. Мастерит из досок импровизированный пандус. Забирается внутрь. Сложив инвалидное кресло, вывозит из кузова сначала Майкла. Потом Есеню. Майкл, чей рот заклеен скотчем, плачет. Надя стоит у стога сена, кутаясь в теплый вязаный свитер. Есеня видит, как Геннадий готовит кострище, выдирая из стога солому, сваливая ее в кучу, чтобы лучше горела.

– Это не он убивал. Ты. Это всегда была ты, да?..

Надя пожимает плечами, какая, мол, разница.

– Ты говорила, они сюда приезжают и как с цепи срываются. Их не похищали. Они уходили сами. На свидания. Через тиндер.

Надя улыбается, одобрительно кивает.

– Гена!.. Гена! Не переживай! Не из-за тебя спалились! Из-за меня! Она бы нас все равно нашла!

Она подходит к Гене и торопливо что-то объясняет ему на жестовом языке глухонемых. Возвращается к Есене.

– Переживает… Здоровый, а ум как у маленького. Жалко ему стало француза. Отпустить решил. Фоточку нашел с детьми. Прикол, да?

– Зачем ты это делаешь?