Обратно

Глазам стало больно. Сталос зажмурился, сотрясся и исторг из себя какую-то жидкость. Внутри него проявилась боль и мгновенно распространилась по всему такому непонятному, такому нелепому твердо-мягкому телу. Господи, как он отвык от него! О, нет-нет! Сталос заорал, задергал конечностями. Свет рвался сквозь веки.

— Не-е-ет!

Стремительное движение выдавило весь воздух из легких. Желудок поднялся вверх. Сердце опустилось вниз. Гул и свист проросли в новообретенных ушах Сталоса. Его несколько раз кувыркнуло в воздухе, а потом не сильно, но ощутимо приложило о твердое.

Здравствуй, новая старая жизнь!

Очнулся Сталос на опушке леса.

Он вспомнил, что такое лес, что такое опушка, узнал в тонких силуэтах деревьев молодой, подрастающий осинник. Но память не принесла облегчения. В просвет голубело небо. Полный боли, охая и постанывая, Сталос с трудом поднялся на ноги. Обнаружилось, что он наг, что по нему ползают какие-то жучки и муравьи, что ступать из-за многочисленных веток и камешков, спрятанных в траве, ни коим образом нельзя сразу в полную силу.

— Убийцы, — прошептал он, выбираясь с опушки на раскрошившийся, давний асфальт.

Впереди зеленело поле, а за ним, поднимаясь из густых травяных волн, будто скалы из изумрудного моря, тянулись вверх дома. Их было пять или шесть, потрескавшихся, увитых каким-то ползучим растением вроде плюща или винограда, серых и желтых, с мутной чешуей солнечных батарей на крышах и козырьках верхних этажей. Дальше, возможно, были еще дома, но рассмотреть их Сталос не мог в силу ограниченности зрения и густых деревьев, проросших поперек дороги.

— Ласса! — закричал Сталос.

Ему сказали, что он приземлится в той же точке, что и она. Временной промежуток — неделя. Вряд ли Ласса ушла далеко.

— Ласса!

Прихрамывая, Сталос пошел к домам. Несколько просевших, оплавленных солнцем автомобилей встретили его на обочине. Стекла ввалились внутрь, по углепластиковым остовам бежали разводы.

Какое-то время Сталос привыкал к телу, замечая, как оно реагирует на ветер, на солнце, как работают пальцы. Неприятным открытием стало то, что для того, чтобы посмотреть назад, надо, оказывается, по крайней мере, повернуть голову. Он совсем забыл, как это неудобно.

— Ласса!

Новый его крик вызвал лишь шелест в траве. Какое-то разбуженное или потревоженное животное отбежало подальше. Облако поглотило солнце. Сталос обнаружил, что тело его мелко дрожит от холода. Он ускорил шаг.

Дома приблизились. Стало видно, что за семьдесят лет дикая природа так и не переварила дело человеческих рук, но потихоньку захватывала подступы, взломав тротуарную плитку и обступив дворы и площадки молодыми рябинами, тополями да липами. Но асфальт был преимущественно цел, и идти по нему было приятно.

Сталос остановился в начале улицы.

— Это я — Сталос!

Он закашлялся в конце. Оказалось, его голосовой аппарат не может извлекать звук той силы и громкости, как ему представлялось. Хочу назад, застучало в голове Сталоса. Это была ужасная ошибка, мгновенный порыв — снова сделаться человеком. Я хочу назад.

Обнимая себя, он заковылял по проезжей части, заглядывая в низкие окна и проемы пустующих домов. Я здесь не выживу, думалось ему. Я здесь умру.

Шелестели ветви, шуршала трава, где-то в стороне тоскливо позвякивало железо. Ласса, возможно, не стала здесь задерживаться.

— Ласса! — снова крикнул Сталос.

Он прошел еще метров пять, когда его окликнули сзади.

— Сталос?

Он обернулся. Странная фигура, затянутая в белые одежды, вышла из здания, которое он только что миновал. Постояв секунду на ступеньках, словно до конца не веря в его появление, фигура с воплем бросилась навстречу Сталосу.

Рот. Глаза. Руки.

— Сталос!

У него не вышло увернуться. Сталоса обняли, к нему со смехом прижались, ощупали и даже попробовали зубами кожу на плече.

— Ай! Ласса?

— Да, Сталос, да.

Объятия стали еще сильнее. От Лассы пахло свежей травой и временем. И чуть-чуть — безумием.

— Ты нашел меня!

Сталосу удалось отстранить женщину от себя. Она была худа и темнокожа. Ее темные волосы были растрепаны, а щеки иссекали морщинки. Не такой он представлял, помнил Лассу, но все же, все же…

— Да, я нашел тебя, — сказал Сталос.

Ласса засмеялась. В ее глазах, серых, светлых, измученных, танцевала радость.

— Я знала, знала! — она опять попыталась прильнуть к нему. — Когда? Скажи мне, когда ты вызволишь меня отсюда?

— Что? — спросил Сталос.

— Ты же со спасательной миссией? Ты нашел меня. Ты должен дать сигнал, чтобы нас… чтобы меня взяли обратно.

Сталос качнул головой.

— Нет, Ласса, я просто последовал за тобой.

— И все?

— Да. Меня превратили, как и тебя. Я хотел… Я хотел быть с тобой.

— О, боже.

Ласса отступила в сторону, ее вдруг качнуло, и она медленно опустилась прямо на асфальт. Взгляд ее уткнулся в небо.

— Ты понимаешь, — сказала она, не глядя на Сталоса, — что мы здесь умрем? Что мы последние люди на Земле? Нам осталось двадцать, тридцать, может быть, сорок лет. И все. Все!

— Это немало.

Ласса фыркнула.

— Ты — голый, — сказала она.

— И что? — Сталос присел рядом с печальной, кусающей губы женщиной.