Обратной дороги нет

Из блиндажа выбегали гитлеровцы. Я оперся о край траншеи и дал по ним несколько очередей. Двое свалились на пороге, остальные юркнули назад в блиндаж. Я продолжал стрелять по двери. Макагонов в это время уже был за проволокой. Он бегом тащил «языка» по нейтральной зоне.

Отстреливаясь на три стороны, мы стали отходить из вражеской траншеи. Саша Пролеткин с двумя разведчиками уже выбрался за проволоку. Они залегли и стреляли, не позволяя фашистам вести огонь по Макагонову.

Как только мы выбежали за проволоку, я дал красную ракету. Это был сигнал для артиллерии. Ракета еще не успела погаснуть, как дрогнула земля и вскинулась черной стеной.

Мы вскочили и, пригнувшись, побежали. Снаряды повизгивали над самой головой, вражескую оборону на нашем участке заволокло пылью и дымом.

Артиллерия гитлеровцев открыла ответный огонь, траншеи нашего полка тоже покрылись черной завесой.

Наш пленник испуганно прижимался к земле. Плечо ему перевязали, и он послушно лежал рядом с нами.

Когда канонада стала затихать, мы уползли в свои траншеи.

Остаток дня ходили возбужденные. Солнце сияло вместе с нами. Дерзкий налет прошел хорошо. Но как подумаешь о нем да представишь себе весь ход операции, мороз подирает по коже!

Кто бывал в таких переделках, тот знает…

6

Мне, в общем-то, везло: хотя не раз бывал я ранен, но оставался в строю. Задания выполнял самые разнообразные, понемногу опыт накопился. Очевидно, поэтому однажды меня и вызвали в штаб фронта. Тогда наша дивизия входила в состав Третьего Белорусского. Вызов срочный — даже прислали машину. Промерз я в открытом «газике» основательно, пока ехали. Ветер дул ледяной, он протягивал белую поземку через наш автомобиль насквозь. Не успел я по приезде отогреться, как меня отвели к генералу — начальнику разведки фронта. Видел я его не впервые: низенького роста, толстоват, глаза добрые, как у детского врача.

— Вы, товарищ старший лейтенант, пойдете в Витебск, — сказал генерал. — Там наши люди добыли схемы оборонительных полос противника. Принесете эти чертежи сюда.

Он говорил ровным, спокойным голосом, как будто Витебск где-то рядом, а не в двадцати километрах за линией фронта.

Я знал, что начальник разведки говорит со мной так, чтобы не испугать меня, не заронить неуверенности с первой минуты. И действительно, его спокойствие передалось мне. Да, я пойду и принесу эти схемы. Дело обычное, будничное. Я ожидал большего.

Генерал коротко разъяснил, как он представляет себе выполнение моего задания, и добавил:

— Командующий фронтом будет лично говорить с вами.

От моего спокойствия вмиг не осталось и следа. Я смотрел на начальника разведки и думал: «Нет, товарищ генерал, дело тут не обычное. Вы хороший психолог, умеете держаться. Однако и я понимаю, что это значит, когда командующий интересуется лично. Вы, наверно, долго перебирали разведчиков, прежде чем остановить свой выбор на мне. А сейчас размышляете: справится парень, не подведет ли?..»

Генерал позвонил по телефону, доложил, что я прибыл. Затем он внимательно оглядел меня и сказал:

— Пойдемте, командующий ждет.

Мы шли глубоким оврагом. Справа и слева в его скатах были двери и небольшие окошечки: здесь размещались отделы штаба.

Я знал, что командующий сердечно относится к разведчикам, очень хотелось его увидеть. И вместе с тем как я ни старался, не мог унять дрожь, которая пробегала по телу. Нигде и никогда прежде не случалось мне так волноваться.

В конце оврага чернела дверь, стоял часовой. Мы поднялись по лестнице из свежих досок. В приемной встретил нас адъютант с золотыми погонами. Погоны ввели недавно, я золотых еще не видывал. Адъютант ушел за дверь, обитую желтой кожей, и тут же вернулся.

— Пройдите.

Мы очутились в теплом, хорошо освещенном кабинете.

За столом сидел Черняховский. Он вышел нам навстречу и пожал руки.

Раньше я видел его только на фотографиях. Сейчас первое, что у меня мелькнуло в голове, было: «Похож!» Я залюбовался им просто как человеком. Он был отлично сложен — плотный и крепкий, лицо красивое, мужественное, волосы темные, волнистые.

Командующий пристально посмотрел на меня и, показав на диван, сказал:

— Садитесь.

Он сел рядом, совсем близко, начал говорить о задании.

— До Витебска километров двадцать. Но глубине это тактическая зона, поэтому всюду здесь войска: вторые эшелоны, артиллерия, штабы, склады и прочее. Выброситься на парашюте в этой зоне — слишком рискованно. Да к тому же, если высадка и удастся, все равно возвращаться нужно по земле. Самолет забрать вас не сможет. Понимаете?

— Понимаю, товарищ командующий.

— Вы сидите, сидите, — он не дал мне встать и продолжал — Надо, значит, туда и обратно по земле. Мне рекомендовали вас как опытного разведчика, которому не впервой ходить по тылам противника.

— Я сделаю все, товарищ командующий, чтобы выполнить ваш приказ.

— Ну и добро. Выходите сегодня же, возвращайтесь как можно скорее. Вы, генерал, подготовили документы?

— Так точно, товарищ командующий. Осталось сфотографировать в немецкой форме, и удостоверение через час будет готово.