Обратный эффект санкций. Как санкции меняют мир не в интересах США

В июле 1982 года премьер-министр Великобритании Маргарет Тэтчер возобновила военные действия. Выступая в парламенте, она заявила: «Вопрос в том, может ли одна очень могущественная страна мешать выполнению существующих контрактов. Неправильно, что она должна препятствовать выполнению этих контрактов»[336]. Тон был задан. Европейские страны не собирались уступать давлению США. Правительства стали требовать от своих национальных фирм выполнения договорных обязательств с Москвой. Эта мера также распространялась и на филиалы американских компаний: Dresser-France, французская дочерняя компания американской Dresser Industries, получила из Парижа строгое указание отправлять детали трубопроводов в СССР[337].

На случай, если компании отказывались поставлять комплектующие в Советский Союз, у французского и британского правительств имелся план Б. Париж угрожал реквизировать предприятия, подчинившиеся американским санкциям. Лондон поступил аналогичным образом с четырьмя британскими фирмами[338]. Европейские компании четко уловили посыл. Они мигом возобновили поставки различных частей советского трубопровода. В ответ Вашингтон ввел санкции против 12 европейских фирм, запретив им вести бизнес в Соединенных Штатах[339].

Трансатлантическая свара переросла в противостояние. Европейские страны единодушно выступили против санкций США. Напротив, в Вашингтоне их поддержка рассыпалась: в администрации возникли серьезные разногласия по поводу целесообразности введения санкций против союзников[340]. Госсекретарь Александр Хейг подал в отставку, заявив, что санкции против советского газопровода вносят ненужный раскол в трансатлантический альянс[341]. Молодой выпускник Колумбийского и Гарвардского университетов Энтони Блинкен, ставший впоследствии госсекретарем США при президенте Джо Байдене, придерживался того же мнения. Он написал книгу, в которой объяснил, почему блокирование строительства газопровода менее важно для США, нежели поддержание прочных связей с европейскими союзниками[342].

Противники санкций в Вашингтоне утверждали, что они в лучшем случае неэффективны, а в худшем контрпродуктивны: решимость Европейского союза не подчиняться американским требованиям означала, что советский газопровод, похоже, будет построен, несмотря на санкции[343]. Часть сотрудников администрации также опасалась, что эти меры нанесут ущерб американским компаниям, которые вынужденно прекратят продажу технологий европейским предприятиям; по оценкам, краткосрочные потери американских компаний, таких как Caterpillar и General Electric, составили более 2 млрд долларов США (в пересчете на сегодняшние деньги с учетом инфляции — 6 млрд долларов США)[344].

Еще более серьезным выглядел потенциальный долгосрочный репутационный ущерб для американского бизнеса: иностранные компании начали задумываться, стоит ли им вообще обращаться к американским технологиям, если это может подвести их под санкции Вашингтона. Такие опасения выглядели вполне логично. Советские власти намекнули, что европейские фирмы, использующие американские ноу-хау, не будут допущены к будущим контрактам[345]. Столкнувшись с активным лоббированием со стороны промышленных компаний, Конгресс начал готовить законопроект, отменяющий санкции в отношении советского трубопровода и вынуждающий Белый дом добиваться одобрения союзниками аналогичных мер.

В ноябре 1982 года, после почти годичного периода трансатлантической напряженности, Рейган решил, что противостояние чересчур затянулось. В Польше по-прежнему действовало военное положение, но президент отменил санкции. Строительство советского газопровода завершилось через два года в соответствии с графиком, и он работает до сих пор. Ущерб, нанесенный американским компаниям, оказался долгосрочным: европейские фирмы по-прежнему опасаются использовать американские технологии из-за риска новых раундов санкций, имеющих обратную силу. По словам Тэтчер, эти меры «в конечном итоге навредили американским интересам, потому что очень многие люди скажут, что бессмысленно заключать договор на поставку материалов, машин и оборудования из США, если там в любой момент могут просто аннулировать этот договор»[346].

Перенесемся почти на 40 лет вперед, в конец 2010-х годов: распри вокруг «Северного потока — 2» выглядели повторением разногласий 1982 года[347]. Снова строился газопровод, соединяющий Россию с Европой. США, стремясь оказать давление на Москву, ввели санкции, чтобы сорвать реализацию проекта. Под огонь попали европейские компании, а правительства стран ЕС пришли в ярость, заявив, что подобные меры являются посягательством на их суверенитет. Возникла трансатлантическая напряженность. Пререкания оказались бессмысленными: газопровод построили, а затем в конечном итоге исключили из эксплуатации[348].