Обратный эффект санкций. Как санкции меняют мир не в интересах США

Сложнее оказалось отмахнуться от американских опасений по поводу финансовых последствий «Северного потока — 2» для Украины. Киев остро нуждался в деньгах «Газпрома» — в частности, для борьбы с поддерживаемыми Россией сторонниками независимости Донбасса. Однако до того, как СВО на Украине заставила Европу пересмотреть отношения с Москвой, некоторые европейские политики полагали, что строительство «Северного потока — 2» в долгосрочной перспективе может оказаться выгодным для Украины: поскольку страна перестанет быть транзитным государством для экспорта российского газа, рычаги влияния Москвы на Киев значительно ослабеют.

На протяжении всей саги с «Северным потоком — 2» Берлину также нравилось думать, что он уже делает достаточно для поддержки Украины. В течение пяти лет до 2019 года Европейский союз являлся крупнейшим инвестиционным донором Киева: после присоединения Россией Крыма в 2014 году ЕС ежегодно направлял Украине в среднем 710 млн долларов — вдвое больше, чем США[390]. Европейские страны также поддерживали Украину на двусторонней основе. Общая помощь Германии Киеву в 2014–2019 годах составила более 1 млрд долларов.

Причины ввода Соединенными Штатами санкций против «Северного потока — 2» не выглядели убедительно в глазах европейцев, и это усиливало подозрения, что у Вашингтона имелись иные мотивы для срыва проекта. Некоторые страны — члены ЕС предположили, что они носят коммерческий характер: по их мнению, США пытаются увеличить экспорт в Европу американского сжиженного природного газа (СПГ). Чтобы поддержать эту точку зрения, европейские чиновники отмечали, что «Северный поток — 2» был одним из немногих вопросов, по которым у Владимира Путина и Дональда Трампа имелись разногласия; главным приоритетом американского президента всегда было увеличение экспорта США, даже если это означало введение принудительных экономических мер в отношении союзников — например, тарифов.

Заявления некоторых американских официальных лиц лишь подтвердили теорию Европы. Министр энергетики США Рик Перри заявил: «Соединенные Штаты вновь несут Европейскому континенту свободу {…}, и не в виде молодых американских солдат, а в виде сжиженного природного газа»[391]. Сенатор США Тед Круз, возглавивший борьбу против немецкого порта Мукран, согласился с этим мнением. По его словам, «для Европы гораздо лучше полагаться на энергию из США, чем подпитывать Путина и Россию, зависеть от России и подвергаться экономическому шантажу»[392].

Недавнее бурное развитие сектора СПГ в США еще больше укрепило подозрения Европы в том, что Вашингтон метил в «Северный поток — 2» ради увеличения экспорта американского газа. В 2019 году Соединенные Штаты занимали четвертое место в мире по экспорту СПГ[393] и претендуют на первое место в 2025 году. Однако в 2019 году Америка обеспечивала лишь малую часть европейского импорта газа, в то время как на долю России приходилось около 40 %[394]. Американские терминалы СПГ, расположенные на Восточном побережье относительно недалеко от Европы, имели достаточно свободных мощностей. С этой точки зрения Европейский союз представлял собой естественное поле битвы для американского и российского экспорта газа, и американские газовые компании стремились отвоевать долю российского рынка. Но если бы российский газ начал поступать еще и по «Северному потоку — 2», то американский СПГ Европе оказался бы не нужен.

Если бы газопровод ввели в эксплуатацию, то поставки по «Северному потоку — 2» с лихвой покрыли бы потребности Европы в газе на ближайшие десятилетия, не говоря уже о том, что российский газ гораздо дешевле американского СПГ. С этой точки зрения стратегия США, направленная на то, чтобы сделать все возможное для предотвращения строительства «Северного потока — 2», выглядит вполне обоснованной. Подобные рассуждения позволяют объяснить, почему США начали проявлять беспокойство по поводу этого газопровода только в 2017 году, когда к власти пришел Трамп, пообещавший сделать все возможное, чтобы США превратились в крупнейшего в мире экспортера СПГ.

Потенциальное использование Вашингтоном санкций для стимулирования экспорта СПГ в Европу также помогло экспертам энергетического сектора разобраться в одном интригующем аспекте американских мер в отношении России. Санкционные пакеты, принятые Конгрессом в 2019 году, грозили штрафными санкциями российским энергетическим проектам стоимостью свыше 250 млн долларов. Однако для российской газовой или СПГ‐инфраструктуры этот порог оказался гораздо ниже: конгрессмены установили его на уровне всего 1 млн долларов[395]. У многих наблюдателей создалось впечатление, что Вашингтон не слишком волнуется о санкциях в отношении российских энергетических проектов, если они не конкурируют с американским газовым экспортом.