Образ России в современном мире и другие сюжеты

Однажды я увидел интересную фотографию: в Нью-Йорке сидят рядом два нобелевских лауреата – Иосиф Бродский, внедомный поэт из Петербурга (тогда Ленинграда), не советский диссидент, а дальний наследник первой русской эмиграции, и англоязычный Дерек Уолкотт, поэт, негр, родом с антильского острова Сент-Люсия. Что могло объединить Уолкотта и Бродского, ставших друзьями, как не внедомность? И рядом с этими совершенно разными писателями – И. Бродским, поэтом из зоны «вечной мерзлоты», писавшим так, будто заколачивал гвозди в крышку гроба русской классики (цитирую по памяти Ольгу Седакову[352]), и Д. Уолкоттом, воспевшим мир Антил, мог бы сидеть и Гайто Газданов. Все они – писатели постимперской эпохи, писатели без места, писатели всего мира.

Русская и латиноамериканская литературы: два пути в постсовременность

В рамках ставшего уже привычным для отечественной культурологии сопоставления Латинской Америки и России как пограничных культурно-цивилизационных образований I возможно и сопоставление двух литератур. Обе культуры литературоцентричны, что означает особенно важную роль литературы в формировании целостной картины мира, культурно– художественнного кода, системы ценностей, идентичности двух миров. Однако при этом особенно важна методология различительного сопоставления, позволяющего обнаружить и реальные черты сходства, и пределы сопоставимости.

Различия двух литератур обусловлены рядом факторов коренного значения: Хронологическая асимметрия. Период максимального подъема креативности русской литературы приходится на XIX – начало XX в., латиноамериканской – на вторую половину XX в. Соответственно различен «суммарный» опыт, накопленный каждой из литератур до периодов их максимальной активности.

Генезис русской литературы приходится на XI в. Своими корнями она связана с мощно развитой фольклорно-эпической традицией и с византийским христианством – к ним восходит базовый код, система художественных стереотипов, используемых письменной словесностью; затем возникают средневековая и не вызревшие окончательно предренессансная и предбарочная системы. Хотя в новой русской литературе конца XVIII–XIX в. ранний пласт приобрел значение исторического субстрата, тем не менее он выполнял опорную роль и активно влиял на эстетику, систему ценностей русской классики. Переосмысливая опыт западноевропейской литературы, она ориентировалась на гуманистические идеалы, как христианские, так и секулярные, приобретавшие в русском культурно-художественном сознании либо религиозную, либо утопическую ориентацию на абсолютизированный идеал общественной общинно-коллективистской и индивидуальной гармонии, как в национальном, так и в универсальном планах – в разных версиях от Пушкина, Гоголя, Лермонтова до Достоевского, Толстого, крупных символистов (А. Блок, А. Белый) и авангардистов (В. Маяковский, В. Хлебников). Эта схема действует в инвертированном религиозно-мифологизированном варианте и в советской литературе на разных ее этапах.

Формирование латиноамериканской литературы приходится на более поздний период и происходит в совершенно иных условиях. Ее генезис начинается с рубежа Нового времени, т. е. на пятьсот лет позже. Отсутствие опоры на фольклорную традицию (результат отрыва от иберийских корней) перекладывает на письменную словесность важнейшую функцию создания кода новой традиции, целостной эпической картины мира, культурно-художественных стереотипов, системы ценностей, выражающих сознание и «бессознательное» возникающего нового мира. Эпические хроники открытия и завоевания Нового Света имеют двойную принадлежность, являясь памятниками испанской литературы и первичным пластом новой традиции, что осознается только в XX в. Активное формирование начинается около середины XIX в.

В условиях секуляризации и демифологизации культурно-художественного сознания в западной культуре (основной источник для латиноамериканской литературы) литература Латинской Америки начинает вырабатывать свою гуманистическую секулярную систему ценностей, ориентированную на утопические идеалы гармонии, «полноты» «человека латиноамериканского».

В XX в. латиноамериканская литература имеет уже два наиболее важных источника – западный и восточный (русская литература), а позднее – также источник североамериканский.

При этом если западноевропейская литература воспринимается как входящая в кризис, то гуманистическая ориентация русской классики сближает две литературы. Позднее также критически начинает восприниматься догматизированная русско-советская литература.

Во второй половине XX в. западная, русская и латиноамериканская литературы предстают как традиции разных уровней и этапов развития.