Образ жизни

Стас. Ничего мы не нарушали. Просто стояли на остановке и пили пиво. Ночь была… Мотя ухмыльнулся: «А что, ребята, до метро подбросите?» Ну, пьяный дурак, что с него взять… А они говорят: «Дашь двадцать «кусков» — подбросим». Тогда это были деньги. Десять долларов! Мотя заупрямился, я его поддержал. И попали мы в участок. Там, в милиции, «Медведь» нас и «догнал».

Хладобойников. Какой медведь?

Стас. Пиво такое, «Белый медведь»… Я стал орать: «Вам что, мужики, некого ловить? Или сегодня тридцать седьмой год?» Ну, они обиделись, обозвали меня хохлом…

Хладобойников. Ну а ты?

Стас. А я сказал, что исправно плачу налоги, поэтому имею право знать, за что меня задержали. А они меня — в обезьянник. В камеру, то есть.

Хладобойников (с иронией). И ты, конечно, сказал, что имеешь право на звонок своему адвокату. (Смеётся собственной остроте.)

Стас. Я сказал, что я — врач–гинеколог. А они меня — за решётку…

Хладобойников. А Мотю?

Стас. А Мотю — нет.

Хладобойников. Почему?

Стас. А он сказал, что он — врач–проктолог…

Хладобойников (подозрительно). Стоп, стоп! Ты это на что намекаешь? Хочешь сказать, что у нас в милиции работают педики?

Стас. Ничего я не хочу сказать! Просто у ихнего следователя был запущенный геморрой. И мой дружок — тоже, кстати, врач–ординатор — где–то там же, в ментуре, в отдельной «пыточной» осмотрел зад этого сыщика, освидетельствовал с пристрастием… блеснул, так сказать, недюжинным мастерством. Вот нас и отпустили. В виде гонорара Моте, а заодно и мне, предоставили свободу.

Хладобойников. Иронизируешь, стало быть?

Стас (пожимает плечами). А что? Редко какой врач удостаивается столь лестной оценки своего труда… Не взяли даже штрафа. Вот и посуди: откуда мне знать, записали они что–нибудь в свои бумаги или нет?

Хладобойников. У нас не бумаги — у нас компьютер!

Звонит телефон. Хладобойников берёт трубку, слушает.

(В трубку.) Ясно. Я так и думал… (Кладёт трубку; Долгову.) Думаешь, здесь мальчики работают? Мы всё о тебе знаем, Станислав Викторович. Ты фигурируешь в базе данных… гм… в оперативной памяти… ну, в общем, в компьютере как злостный нарушитель. В тот раз тебя записали и строго предупредили. И имей в виду, эскулап: всё оформлено как надо! (Берёт новый лист бумаги.) Будем оформлять протокол. Значит, так, Долгов: за систематическое нарушение паспортного режима тебе грозит штраф в размере ста минимальных окладов… (Насмешливо.) А ну–ка, быстренько подсчитай, коммерсант: сколько это в баксах? Предвижу твой ответ: нету «бабок». Да?

Стас. Вот именно.

Хладобойников (кивает головой). Ну–ну… И, стало быть, наказанием тебе будут пятнадцать суток исправительных работ.

Стас (взволнованно). Но ведь денег и вправду нет! Это ж надо быть ненормальным: таскать такую прорву «гринов» в кармане — в Москве, ночью…

Хладобойников (со злобой). Да кого это волнует? Ты что — совсем дурак? Говорю же тебе: есть приказ мэра…

Стас. Хочешь, часы отдам? У меня полная сумка…

Хладобойников. На хрена мне твои часы? Я что же — должен в протоколе указать, что штраф с тебя взял часами?

Стас (чуть наклоняется вперёд, к Хладобойникову). А ты не пиши протокол.

Хладобойников (настороженно и тихо). Что значит «не пиши»?

Стас. Ты сколько получаешь тут?

Хладобойников. Тебе какое дело?

Стас. Просто так, любопытствую…

Хладобойников. Сколько получаю — все мои… (С пафосом.) А жизнью рискую здесь каждый день! А ваши хохлы — знаешь, как живут? Три раза за месяц приедут, колбасу продадут и сало…

Стас (запальчиво). А ты знаешь, сколько зарабатывает доктор? День и ночь не разгинается, спину горбатит в душных операционных, сутками из крови не вылезает, а получает, между прочим, меньше вас, обормотов!

Дерябин (озадаченно). Вона как!

Хладобойников (с угрозой). Обормотов? (Пауза.) Значит, обормотов? Хорош–ш–шо… (Поднимается, делает многозначительный круг вокруг Долгова, почёсывает кулак.) В общем так: я вызываю машину. Мне тут с тобой дискутировать нет охоты. Уж больно ты разговорчивый, Долгов… (Вдруг прислушивается к музыке, звучащей по радио.) Тихо!

Стас (испуганно). Что?

Хладобойников. «Пятая»… Бэтховена…

Стас (шёпотом). Ага, до–минорная…

Дерябин (вдруг). Тема судьбы… Ля–ля–фа…

Хладобойников (взволнованно разъясняет Дерябину). Композитор нарочно дал главную тему в унисон, чтобы подчеркнуть её значительность… Только не ля–ля–фа, Дерябин, а соль–соль–ми… Бэмоль.

Дерябин (понимающе кивает). Ясен пень.

Все слушают музыку.

Стас. Аллегро кон брио — быстро, с огнём… Сколько в ней тревоги, беспокойства!..

Хладобойников (без паузы). А не заплатишь штраф — десять минимальных окладов, — отведём тебя к бомжам трипперным, в камеру.

Стас (удивлённо). Уже десять? Пять минут назад говорил «сто»…

Хладобойников (уклончиво). Ну, это если изменить формулировку…

Стас. А как бы сделать так, чтоб… ещё меньше, а? (Выразительно смотрит на Хладобойникова.)

Хладобойников (Дерябину). Сходи–ка в буфет, Федя, распорядись насчёт чайку…

Дерябин выходит.

(Долгову.) Ты здесь не торгуйся! Как скажу — так и будет!

Стас. Да теперь хоть плати, хоть не плати — скоро час ночи, метро закрывается…

Хладобойников. Вот и поторопись.