Обреченная (СИ)

— Я думал всё о том, что произошло тогда там, на лавочке у пруда. Может, это будет выглядеть эгоистично, но я не стану извиняться за случившееся. Я думаю, что я прав. Я не могу исправить свои чувства и отвернуть их от тебя, заставить чувствовать к тебе только дружескую любовь. Не могу, понимаешь? И с этого дня, с этой минуты я попытаюсь тебя убедить в том, что Гидеон — явно не тот человек, то есть вампир, который сделает тебя счастливой…

— Роберт. Не начинай, пожалуйста. Я люблю его. Люблю. Ты сам сказал, что сердцу не прикажешь, — перебила я его. Я знала, к чему идёт весь этот разговор, но и грубить ему я не хотела, ведь Роберт — мой друг, которым я дорожила. Да, он пытался отвернуть меня от Гидеона, но что он мог сделать, если его сердце болело от безответной любви?

— Почему ты его любишь? За что? За то, что он тебя бросил и уехал, кинул тебя на произвол судьбы? Он сделал тебе больно, он — не я. Кто был с тобой в те моменты, когда тебе было больно? Кто? Он? Нет, я! Я, Черри! — его голос с каждым словом становился громче, с каждым предложением он всё больше и больше раздражался. Но успокаивать его своими криками я не хотела, ведь как-то Гидеон рассказал мне, что мои крики он слышит из своего дома. Я вспомнила, как он злился, когда я рассказала ему про тот поцелуй с Робертом, он хотел его убить. И если сейчас он пришёл бы сюда из-за моих криков о том, что я люблю только моего возлюбленного блондина и никогда не разлюблю его ради брюнета, он точно оторвал бы ему голову. А этого мне точно не надо было.

— Я… мне больно слышать то, что ты сейчас говоришь мне, Роб, — мой голос с каждой буквой каждого слова потухал, я чувствовала, как к моим глазам подкатываются слёзы, мне было больно вспоминать тот день, когда Гидеон меня бросил. С каждым новым воспоминанием о том времени мне казалось, что он мог бросить меня снова, чего я не перенесла бы ещё один раз.

— Черри, прости я не хотел тебя так сильно ранить, но пойми же ты наконец, что он не спасёт тебя о твоей участи. Это пророчество. И избежать его можно только обращением. Больше никак. Он врёт тебе, врёт, говорит, что есть спасение. Но Трэфратэлли не дают пощады никому и никогда. Он просто тянет до последнего, но, в конце концов, ты либо умрёшь, либо станешь такой, как он.

— Ч… что ты такое говоришь? — заплакала я, когда услышала всё сказанное Робертом. В моей голове не укладывалось то, что он говорил, где-то в глубине души я верила в то, что он врал, но я верила в эту неправду, ведь голос Роберта был непоколебим, что значило, что он не врал.

— То и говорю. Он лжец, Черри. Лжец. Он ничего не исправит. Он только погубит твою жизнь. К сожалению, я тоже не смогу ничего исправить, как и он, но я способен сказать тебе правду в лицо, какой бы она не была. Потому что я люблю тебя, Черри, и хочу защитить тебя от всего… или хотя бы предупредить.

Я стояла в полном шоке, в моих глазах казалось всё расплывчатым от нахлынувших слёз. Он не врал, я узнала это по его глазам, как это было когда-то. Брюнет действительно хотел меня защитить и говорил всё то, что знал на самом деле. Но я не могла поверить в то, что Гидеон опять скрыл от меня то, что касалось моей судьбы. Я понимала, что он пытался скрыть меня от моей участи, но ведь то, что со мной могло случиться в любой момент, он не мог утаить, и защитить, к сожалению, тоже. Сердце защемило камнем, который появился на нём, и комом, что образовался в животе. Моё тело пробрал озноб, меня трясло, как кленовый лист во время самого сильного урагана. Хотелось закричать на всю улицу от страха, что сковал меня, и кричать хотелось не очень хорошие фразы. Но выкрикнула я лишь одно заветное слово, хозяина которого я любила и теперь боялась:

— ГИДЕОН!

Мой крик не был таким громким, как я ожидала. Но его хватило, чтобы он явился прямо за моей спиной с явным напряжением.

Я чувствовала, как Гидеон хотел кинуться на него, но пока что не делал этого, потому что между ними стояла я. На моё плечо легла холодная рука. Опять холодная. Кажется, я только что поняла, как его тело меняло температуру. Волнение, напряжение и прочие похожие эмоции — он холодный, приятные эмоции, такие как радость, любовь и счастье — горячий. Опять мои мысли склонны думать не о том, о чём надо. Видимо, так мой организм меня успокаивает, чтобы точно не лишиться ума от происходящего и накатывающейся истерики.

— Почему? — сказала я лишь одно слово, выделив его вопросом.

— Черри, я… я не хотел делать тебе больно, я лишь хотел тебя защитить. Да, ты узнала теперь правду, но что от этого поменялось?