Обречённые. Том 1

Шипение. Огненный луч вытягивается в сторону окна — и внутренности комнатки озаряются пожаром, струя плазмы поджигает всё, что в принципе может гореть. Вот и по огнеупорному металлопластику побежали ядовито-зелёные язычки, в выбитом ударной волной окне видно, как мечется превратившийся в живой факел стрелок. В последний момент он, видно, сообразил, что надо выпрыгнуть в окно — но тут над самым ухом Мэтхена хлопнул самодельный арбалет — и ещё раз, вдогонку, как контрольный выстрел. Словив болт в грудь чуть правее сердца, и ещё один — в живот, живой факел вываливается из окна. В другом окне появляется ещё одна фигура — но рявкает пищаль, и в груди у мужика появляется огромная, будто пробитая снарядом «Брэдли», дыра.

Сколько продолжалось кровавое безумие, подсвеченное заревом пожаров и взблесками выстрелов, Мэтхен не знал. Гремели взрывы, трещали автоматы, бились в низкое небо крики, то спереди, то сзади накатывала ударная волна, порой над головой что-то с разноголосым воем проносилось и с грохотом падало. Порой падали свои, чаще — чужие. И росла, росла гора трупов под стенами горящей казармы, крепчала вонь горящего металлопластика — Ярцев не пожалел на казарму чего-то зажигательного…

…Пуля ударила внезапно. Ещё секунду назад никакого сопротивления не было — офицеры и какие-то гражданские выпрыгивали из окон, выбегали из дверей — и ложились в грязь, на редкие выстрелы нападающие отвечали огненным шквалом, в котором невозможно выжить. Изредка шипел плазмострел. Мэтхен старался бить только по тем, кого не могли достать остальные — по одетым в «скафандры», затаившимся в глубине комнат, успевшим схватить что-то серьёзнее пистолетов. В первый миг он даже не почувствовал боли, только что-то сильно ткнуло под рёбра. По бедру потекло что-то липкое и горячее. Уже понимая, что ранен, Мэтхен развернулся, ловя в прицел засевшего на крыше хозяйственного блока мужика со снайперской винтовкой. Поторопился? Или просто ухватил не своё?

Мэтхен опоздал на долю мгновения: подхвативший автомат Хрюка посельчанин ударил длинной очередью от бедра. Ему повезло: одна из пуль попала в голову снайперу. Мужчина выронил винтовку и, гремя по крыше, скатился вниз. Уже мёртвое тело смачно шлёпнулось в грязь. Миг спустя и сам местный с воплем запрокинулся навзничь…

…Что взрывов и свиста плазмопушки больше не слышно, Мэтхен понял, только когда с трёх сторон заревели моторы. Миг — и по группе хлестнул ливень крупнокалиберных пуль. Пули с хряском прошивали металлопластиковые стены, плескали грязью, рикошетили от неубранных камней. То и дело вскрикивал, замирая в бессильных позах, кто-то из бойцов: отряд таял, как снег в тёплой комнате.

Приземистый корпус старого-престарого «Хамви» показался из-за полуразрушенной, расколотой взрывом казармы, внезапно. На конце короткого и толстого ствола бился венчик огня — броневичок гвоздил, не экономя патроны. Да и что их беречь — идёт ведь последняя война старого оружия. Завтра у всего этого железа не будет в любом случае. И стальная метла секла захламлённый дворик посреди развалин, на котором за грудами какого-то оборудования и просто неубранных обломков засели остатки отряда. Остальные два броневика прятались в мутной мгле. Тьма и смог им не мешали: приборы ночного видения на машинах двадцатого века были разработаны в двадцать втором.

Большая часть отряда была ещё цела. Хлопали арбалеты, изредка гахали пищали, били короткими очередями автоматы. Может быть, во тьме, идущие в контратаку солдаты Свободного Мира тоже гибли. Этого не видно. Зато с каждой минутой тает отряд, иссякают запасы пороха и патронов. Ещё немного — и их смогут расстреливать на выбор, как в тире.

Мэтхен поймал «Хамви» в прицел почти сразу. Один выстрел, только один выстрел, и одним «хамвиком» у чистильщиков станет меньше. Потом надо подловить ещё два, и, пока подбрасывают подкрепления, идти на прорыв. Тогда кто-нибудь, точно уйдёт. Может — даже половина тех, кто ещё уцелел. Броневик покачивался на ухабах, казалось, он дёргается, пытаясь уйти из сети прицельных меток. Мэтхен плавно вдавил кнопку «пуск».

Он уже представлял себе, как из «ствола» вырывается поток раскаляющих воздух до свечения частиц. Как нестерпимо-яркий оранжевый сноп пламени, почти со скоростью света пролетев несколько метров, бьёт в покатую броню. Как невероятный жар испаряет металл противопульной брони, прожигая машину насквозь и поражая боеукладку, как рвутся объятые пламенем патроны, убивая всё живое внутри, и вспыхивает бензобак…

…Вместо зловещего шипения — какой-то усталый не то хруст, не то треск. Будто рушится отстоявшая своё стена старого-престарого дома. Слабый сполох вырывается из генератора, и где-то в метре, не больше, истаивает, растворяясь во мраке. Вместо испепеляющего жара дохнуло едва заметным теплом.

Ещё не веря в случившееся, Мэтхен отчаянно давит кнопку вновь. Тот же результат, только зафиксированная тепловизорами волна ещё слабее. Зато оба выстрела засекли там, у врага: что-то рвёт плечо, ещё одна пуля свистит над головой.