Обречённые. Том 1

Мэтхен скорчился за преградой — защитой от пуль, но не от плазмострелов. Судорожно поднёс к глазам оружие, уставился в индикатор зарядки. И матерно выругался: зелёный прямоугольник, показывающий зарядку, был пуст, более того, сами его очертания мигали. Это значит — всё. Сдох аккум. Мэтхен с яростью отбросил бесполезное оружие, одновременно стянул с плеча привычный «Калашников». К нему есть ещё один рожок, какое-то время можно стрелять. Пули свистели над головой, бились во что-то металлическое под брезентом. Мэтхен высунулся из-за импровизированного бруствера, послал короткую, в три патрона, очередь по смазанным чёрным фигурам. В чёрно-багрово-буром мире подобные костюмы служили превосходной маскировкой. И ещё очередь. И ещё. Вроде отошли, остановились даже броневики.

Воцарилась тишина. Относительная — ибо стонали раненые, ревели на холостом ходу моторы, над головой пронёсся то ли вертолёт, то ли разведывательный беспилотник, трещали пожары, где-то что-то рвалось. Но после адской какофонии боя казалось, что снизошла тишина. Мэтхен не заблуждался, отсрочка — временная. Очень скоро, подтянут танки, или солдат с плазмострелами. И тогда всех положат с безопасного расстояния.

Будто превозмогая заморозку, боль начинала добираться до сознания. Казалось, между рёбер просунули и неспешно ворочают раскалённый штырь, плечо горело огнём, каждое движение левой руки отдавало в мозг адской болью. Пот заливал глаза, дышать стало трудно, как в самом начале, когда из забарьерной чистоты пятьдесят изгнанников вышвырнули в Подкуполье. Хорошо хоть, кровотечение удалось остановить — была у боевого скафандра ещё и функция наложения кровоостанавливающих пластырей при ранении. В руку воткнулась игла, вводя обезболивающее. То ли старинный промедол, то ли разработку фармакологов поновее и ещё какие-то стимуляторы. Только благодаря этому Мэтхен ещё мог мыслить и что-то делать повреждённой рукой.

— Что будем делать, командир?

Стась. Ещё час назад Мэтхен и не подозревал о его существовании, а теперь трёхглазый парень стал по сути вторым человеком в отряде.

— Передохнём… И прорываемся: сдадимся — всё равно всех убьют. А так, глядишь, десять-пятнадцать наших смогут уйти. А эти, по-моему, сейчас будут склонять бросить оружие.

Мэтхен не ошибся. Перекрывая стоны раненых и треск пожаров, над разгромленным военным городком пронёсся усиленный репродукторами голос:

— Люди Резервации! — «Подольститься пытается, мерзавец!» — неприязненно подумал Мэтхен. В нынешних условиях само слово «люди» в устах карателей было многообещающим. Оно сулило спасение от гибели, то непонятное подкуполянам, но такое притягательное, по сравнению со смертью, слово «плен». Да, в плену, конечно, не сахар, и ещё неизвестно, как там всё будет, но в любом случае, не ляжешь тут, в грязи, как приятель, которому снесло голову крупнокалиберной пулей. А искуситель продолжает говорить на правильно-неживом, какой бывает лишь у слишком старательных переводчиков, русском: — Командиры ведут вас на гибель! Не слушайте их, не верьте лжи, что в плену вас обязательно убьют! Командование Вооружённых Сил Свободного Мира гарантирует вам жизнь, еду и медицинскую помощь раненным, если вы немедленно бросите оружие и выдадите зачинщиков нападения! Если же продолжите сопротивление, вы будете беспощадно уничтожены! Выбирайте — жизнь или смерть!

В своих бойцах Мэтхен был уверен: они слишком много повидали, чтобы поддаться на посулы. Но от посланного Ярцевым отряда остались лишь трое, считая раненную Хухрю, все — сафоновские. Остальные — их осталось ещё восемнадцать — были местными. Многие уже обзавелись оружием убитых бойцов Мэтхена, и теперь щеголяли с автоматами. Невзирая на гибель Хурсага, огневая мощь местных существенно выросла.

Они видели лишь одну резню, и то только начало — те, кто видели до конца, уже никому ничего не расскажут. А главное — не прошли жестокой школы капитана КСО, который сам бы не сдался и другим не позволил. Вот-вот вспомнят, что чужаки им не указ…

— Пожалейте свои жизни! — распинается громкоговоритель. — Подарите себе будущее. Бейте зачинщиков, что хотят прикрыться вашими жизнями.

И Мэтхен с ужасом увидел, как меняется лицо ближайшего из бойцов. Ещё недавно он был готов отстреливаться до последнего патрона, а последний пустить себе в голову. Ещё недавно враг был один, а все, кто помогали воевать — друзьями и братьями, будь они хоть людьми. А теперь…