Обреченные жить (Форт у Синей реки)

— Ты хотел стать одним из первых — а стал, одним из последних. Даже не среди нас. Возможно — где-то рядом с теми побирушками, которых так много в вашем поселке. Ты не умеешь ничего — и не хочешь учиться. Не охотник, ни воин, не рыбак — никто. Женщины — и те не стремятся связать с тобой свою судьбу — хотя их так много в долине и не каждая может найти свою пару. Что тебе осталось? Быть торгашом — как Аптекарь? Но это сейчас не имеет прежнего значения… Шпионом и глазами Святоши? Ты ему нужен постольку, поскольку… Ты боишься в одиночку выйти за пределы поселка. Не умеешь изготовить оружия. Ты, вообще, ничего не умеешь — но, по-прежнему, лелеешь мысль командовать людьми. Не отвечай мне — я все вижу по твоему лицу. Это раздирает тебя — несбывшаяся мечта… Ты скоро умрешь от тоски — если не позабудешь об этом. Стань мужчиной — или умри. Другого выхода у тебя нет. Ты остался не из-за больной ноги — я видел, как резво ты бежал по травам. Значит — действительно, исполняешь приказ Святоши? Можешь опять промолчать — нам не требуется ответ, чтобы узнать правду. Что ж… То, что замыслил твой вожак — иного имени для него я не нахожу! — опять посеет вражду меж нами и остальной долиной. Только мне кажется, в прерии люди стали намного умнее, и не пойдут за его лживыми речами. Ты тоже хочешь войны?

— Нет…

— Тогда — ты свободен! Я понимаю — сейчас ты считаешь монаха сильнее! — вот и боишься поступать вопреки его воле. Мы не станем тебя воспитывать. Можешь возвращаться, туда, откуда пришел. Форт не отказывает в гостеприимстве друзьям, но врагу здесь не место. Кто ты — пока не ясно. Но нахлебники мне не нужны. И в таких, как ты, мы не нуждаемся.

— Во мне никто не нуждается…

Сова поднялся с колен на ноги и принялся ходить по полу, как рассерженный тигр. Он бросал на Трясоголова такие взгляды, от которых тот еще больше вжимался в угол, стараясь совсем забиться от испепеляющих зрачков индейца, в угол землянки…

Я вмешался:

— Довольно. Ты все рассказал?

— Да. Мне нечего скрывать — что это изменит? Если бы я знал, что мой бункер, там, на юге, цел, то тогда, возможно, подумал бы о том, чтобы уйти… Но через горы не пройти — это все знают. И через Реку — тоже. А пытаться перейти Каньон и гиблые пески — безумие. Значит, остается только сидеть здесь и тихо гнить…

— Разве мы гнием? — Сова громко вскрикнул и потряс руками. — Разве мы умерли? Ты! — он приподнял мужчину за плечи и поставил перед собой. — Ты забыл одну вещь! Мы все — живые! Уже это означает больше, чем все, что можно было себе представить! Кому нужно твое богатство там? Мертвым?

— У нас разные взгляды на жизнь, Сова. Вы решили превратиться в дикарей… а мне осталась память о прошлом. Пусть и в плену.

— А тебя никто не неволит, — я тоже поднялся. — Я ведь сказал — ты свободен. Дело в другом — ты опять станешь терзать себя несбыточными надеждами. Поверь — они убивают так же, как и ножи бандитов… Только более длительно и не так заметно для прочих.

Он упрямо отвернулся и замолчал. Сова встал возле меня и в сердцах достал свою трубку. Потом, поймав мой взгляд, засунул ее обратно.

— Мой брат прав… Не стоит ради этого вдыхать дым.

— И будоражить людей, Сова. То, что он нам поведал — не стоит их внимания. По крайней мере, до сих пор они жили без этого знания. И я не вижу смысла посвящать их в то, что уже ничего не изменит.

— А он?

— Его проблемы.

Трясун посмотрел на меня, на Сову, и сказал:

— Так, вы меня отпускаете… Ну да — разве я опасен? Все верно. Подумаешь, сдуру, да под кайфом, ляпнул Доку про какой-то, несуществующий склад… Так?

— Так. Ты все понял правильно.

— И вы…

— Будем молчать, — Сова обернулся к Трясоголову. — И Док — тоже. В твоих интересах самому не трепаться об этом. Боюсь, что тогда люди просто не станут разбираться в том, что ты, собственно, и ни при чем. На тебя свалят все — хотя, какая твоя вина в том, что земля подверглась такому? Мы тебя отпускаем. Или же… — Сова вновь нахмурился. — Вождь решит твою участь.

— Он мне не вождь!

— Зато он вождь тем, кто находится в форте. А придет время — и всей долине. Ты увидишь это — если останешься жив. Дар будет вождем прерий!

— Значит, у него есть еще один склад. Нельзя руководить народом и ничего не иметь в запасе, вроде автомата, чтобы удержать их.

Мы переглянулись с Совой, и оба усмехнулись:

— Он неисправим… Нет, у меня больше нет склада. А был бы — с бандой покончили намного быстрее. Неужели ты думаешь, что я стал подвергать жизнь своих друзей опасности, будь у меня огнестрельное оружие? Нет. Все, что мы имеем — находится здесь. В форте. И мне не надо их удерживать с помощью автомата — в этом мое отличие от Святоши, который, как нам известно, не столько поступками, сколько угрозами принуждает людей поселка ему подчиняться. Ведь так?

Трясоголов промолчал. Я вздохнул. Несмотря на все мои слова, он так и остался при своих мыслях… Нет, этот — не станет нам другом!

— Я смотрю, от заикания ты частично излечился? Док помог?

— Да…