Обреченный мир

Они добрались до мостика. Двигатели гудели, авиаторы периодически стреляли из пушек, чтобы те не покрывались льдом. Кильон слышал пулеметные очереди. А раз в несколько минут, когда стреляли из дальнобойных пушек – учебными снарядами, а не фугасными, как обычно, – содрогался весь корабль. За пределами относительно безопасной гондолы члены экипажа в масках и очках обслуживали двигатели и аэродинамические установки. Авиаторы едва двигались, задубевшие куртки покрылись изморозью, сделав их похожими на припорошенные снегом статуи. На той же высоте летели «Киноварь» и «Хохлатка ольховая» – два других охранника, пристроившиеся за «Репейницей». По плану корабли прикрывали друг друга, но Кильону они казались далекими и хрупкими, как украшения из проволоки и рисовой бумаги. Возникла беспощадно четкая мысль: «Если положимся на них, нам конец». Драться до последнего – лучший вариант для экипажа любого корабля.

«Неужели я начинаю мыслить, как Куртана?» – спросил он себя.

Куртана уже стояла на мостике, у главного пульта управления. На шее – кислородная маска, обе руки – на штурвале, а любой из медных рычагов регулирования тяги или высоты она могла подправить в мгновение ока. Спина прямая, ноги широко расставлены – Куртана словно приготовилась к схватке с беснующимся зверем, в которой уповать могла только на свои волю и разум.

– Двигатель номер один в порядке, – доложил Аграф, глядя на датчики. – Номер два в порядке. Номер три в порядке. Номер четыре в порядке. Все двигатели на трех тысячах оборотов в минуту, работают в стандартном температурном и топливном режиме.

– Получены сообщения с «Киновари» и «Хохлатки ольховой», – доложил Тарджет, оператор гелиографа.

Оба корабля рапортовали об успешном вхождении в зону и бесперебойной работе всех механических систем.

– Нам слишком везет. – Куртана четким умелым движением подрегулировала рычаг. – Так не бывает. Нижний пост наблюдения, что творится под нами?

– Отряды черепов в постоянном движении, хотя на наше присутствие пока не реагируют, – доложил оператор перископа, не отрываясь от окуляра. – Шары привязаны, пушки не стреляли.

– Долго такое не продлится. Аграф, сообщай мне о состоянии двигателей. – И, не оборачиваясь, Куртана добавила: – Доктор, спасибо, что присоединились к нам.

О своем приходе Кильон не объявлял, значит Куртана увидела его отражение в окне.

– Надеюсь, все члены экипажа приняли антизональные?

– Как послушные детишки. – Куртана поднесла маску к лицу и сделала несколько живительных вдохов. – Скоро препарат начнет действовать?

– Боюсь, лучше, чем сейчас, вам не будет. Зато и намного хуже не будет.

– Ощущения такие, будто меня катают в бочке, а голову при этом сжимают клещами.

– Если не можете терпеть, я увеличу дозу. Но на вылете из зоны за это придется поплатиться.

– Тогда я пас. Я не имею права расслабляться до самого Клинка. – Лишь теперь Куртана оглянулась, буквально на миг, и снова сосредоточилась на пульте управления. – Калис, Нимча, я не ждала вас на мостике. Может, вернетесь к себе в каюту? У нас тут… неспокойно.

– Хочешь сказать, что я должна уберечь дочку от того, что может ее расстроить? – спросила Калис.

– Если тебе угодно так выразиться, то да.

– Ты понятия не имеешь, что довелось пережить Нимче. Эти проблемы для нее – пустяк.

– Ладно, оставайтесь, если хотите, возражать не буду. Только держитесь подальше от инструментов и иллюминаторов.

Грохнули тяжелые пушки, мощная отдача заставила гондолу содрогнуться.

– Шары отсоединены и поднимаются! – почти одновременно с залпом выкрикнул оператор перископа. – Три, нет, четыре быстро набирают высоту. На шарах черепа… По пять-шесть на каждом. Вооруженные до зубов бандиты привязаны к внешней стороне гондолы.

– Подфюзеляжной турели сосредоточиться на обстреле этих шаров, – скомандовала Куртана.

– Наблюдается перегрев двигателя номер три, – взволнованно доложил Аграф. – Остальные работают нормально.

– Дохнет потихоньку, – отозвалась Куртана. – Зафлюгируйте[11] его винт до умеренного шага. Замедляю его до двух тысяч оборотов, чтобы протянул подольше. Всем дышать глубже. Начинается самое интересное.

Аграф взял трубку переговорного устройства, чтобы отдать приказ об изменении шага винта. Такую корректировку производили редко, только если кто-то стоял на конце вынесенной балки. Поэтапно его команда долетит до продрогших авиаторов.

– Шаг винта скорректирован, – доложил Аграф секунд через десять-двадцать.

– Регулирую триммеры, – сообщила Куртана, манипулируя тугими рычагами, соединенными проводом. От напряжения на шее у нее проступили жилы. – До чего ж тяжеленные эти чертовы рычаги… Ну вот, нос выровнен. Что ж, скорость мы потеряли, а высоту пока не хочется. – Куртана потянулась к трубке переговорного устройства. – Сбросить балласт. Пять мешков. Немедленно.

Пол накренился: «Репейница» сбросила балласт, восстановив равновесие, потерянное, когда упала скорость полета. Куртана снова откорректировала триммирование, полет опять стал ровным и горизонтальным, но все понимали, что это временно.