Обречённый на любовь

- Я прав, - сказал он. - Я не утратил логики и умения мыслить. И поэтому я нахожу в ваших объяснениях массу несуразностей. Хотя бы такой факт... Вы сказали, что вы негуманоиды и не организмы. Вы же сказали, что управляли агентом, работающим со мной... Вернее, агентессой, потому что это женщина. Интересно, есть ли у вас понятие о женщине?.. Думаю, нет. Так пусть мне объяснят, каким образом негуманоид может управлять агентессой в действиях, связанных у нас с продолжением рода, так, что она не совершает при этом ни одной ошибки!

И плевать, что я не помню всей ночи, подумал он. Главное, я помню главное.

Впервые Абсолютно Чуждое Существо ему не ответило.

- Я мог бы привести еще примеры, разрушающие вашу версию, - сказал Калинов, - но не буду. И без того все понятно...

- Позволь... Ты полагаешь, мы говорим тебе неправду. Мы не можем говорить неправду, ведь мы негуманоиды.

- Все это не имеет значения, - сказал Калинов. - Вы можете быть гуманоидами и негуманоидами, вы можете говорить правду и не говорить ее... Значение имеет лишь одно: я вам НЕ ВЕРЮ, и потому наша сделка не состоится!

И Абсолютно Чуждое Существо исчезло. Мгновением позже исчез и весь этот мир. Калинов забыл обо всем, что несколько секунд назад происходило с ним, и снова умер.

Когда он пришел в себя, ему представилось, что он проснулся. Спал, спал и проснулся. А в том, что человек ничего не помнит из того, что ему только что снилось, ведь нет ничего сверхъестественного - это же случается так часто. Он открыл глаза и обнаружил себя лежащим на койке. Взгляд уперся в стену, на стене была нацарапана надпись: "Я здесь спал много ночей. Один. А ты?" Такую надпись он видел когда-то в одной из трех камер изолятора, оборудованного в подвале здания Социологической комиссии. Он подтянул к лицу левую руку и посмотрел на часы. Усилие оказалось тщетным: часы на руке отсутствовали. Он напряг память, но так и не вспомнил, когда их успели отобрать. Голова казалась чугунно-тяжелой, как бывает после сна на закате солнца.

Сзади кто-то легонько кашлянул. Калинов перевернулся на другой бок и обнаружил в камере еще одного человека. На стуле за столиком сидел мужчина. Калинов сразу его узнал: это был Кирилл Назаров - убийца из засады, отец Игоря Крылова. Калинов с трудом подавил вздох безысходности. Чертовщина продолжалась.

Назаров снова кашлянул и сказал:

- А я к вам, Александр Петрович!

- У меня сейчас неприемные часы. - Калинов сел на койке, свесив ноги.

Назаров не улыбнулся. Он сидел в напряженной позе, вытянув шею, и смотрел на Калинова с испугом и ожиданием.

- Вы не имеете права здесь находиться, - сказал Калинов. - Что за безобразие?.. Вас нет! Вы умерли двадцать лет назад, и уже двадцать лет ваше тело покоится на кладбище!

Назаров кивнул и с отчаянием воскликнул:

- Вот именно, Александр Петрович, вот именно!.. Тело-то покоится... Да только не все так просто!

Калинов закрыл глаза и осторожно помассировал указательными пальцами виски.

- Уходите! Вы мне пригрезились.

- Ах, Александр Петрович! - вскричал Назаров с горечью. - В том-то и проблема, что я НЕ МОГУ УЙТИ!.. Я - Забытый!

- Тс-с-с! - Калинов приложил палец к губам и воровато оглянулся. Зачем вы так орете?! Услышит охрана, заглянет в камеру. Придется идти к психиатру ни в чем не повинным людям.

Назаров быстро-быстро закивал и прошептал:

- Да, вы правы, надо тише, тише. Мне совсем ни к чему, чтобы меня здесь кто-нибудь увидел!

- А мне, значит, можно? - сказал с усмешкой Калинов.

- Так ведь к вам я по делу! - Назаров в первый раз, несмело улыбнулся. - Не может же решать деловые вопросы бестелесная тень!

- Это вы меня имеете в виду?

- Что вы, право! - испугался Назаров. - Исключительно себя... Ведь вы пока живы. - "Пока" прозвучало со странной интонацией - не то с угрозой, не то с горечью.

Калинов встал, подошел к собеседнику и осторожно коснулся его плеча. Удовлетворенно хрюкнул: на стуле сидела отнюдь не "бестелесная тень".

- А вот если бы мы, скажем, принялись с вами драться?..

- Нет, - сказал Назаров. - Драться я с вами не могу!

Сейчас разберемся, подумал Калинов, кто вы такой на самом деле. Он коротко, без замаха, ударил собеседника в подбородок. И едва удержал равновесие: кулак пролетел сквозь физиономию Назарова.

- Ай-яй-яй, Александр Петрович! - сказал тот. - Фома вы неверующий!.. Я же сказал вам, что давно умер!

- Это я вам сказал, а не вы мне! - Калинов вернулся обратно на койку.

- Ладно, - примирительно начал Назаров. - Умершие на живых не обижаются... - Он вдруг упал перед Калиновым на колени и взмолился: Отдайте мне моего сына!

- Зачем умершему живой? - Калинов поморщился: мужчина, стоящий на коленях, вызывал у него чувство брезгливости.

Впрочем, Назаров уже взял себя в руки. Он встал, отряхнул брюки и сел на стул. Калинов вдруг ощутил в себе дикое желание предложить ему сигарету. И самому закурить. Как в первой жизни...

- Так зачем вам Игорь?

- Да-да, Игорь, - пробормотал Назаров. - Игорь... Боюсь, вы мне просто не поверите.

- Отчего же? Попытайтесь объяснить - может, и поверю... Смотря каким образом все сплетете.