Обреченный

– Да, это хорошая книга. Будешь еще что-нибудь брать?

– Да, пожалуй. Только вот я не знаю, что именно. Может, ты мне что-нибудь посоветуешь? Большинство тех книг, которые ты мне порекомендовала, мне понравились.

Работница вышла из-за стойки, и они вдвоем, переговариваясь и стуча каблуками по паркетному полу, подошли к книжным стеллажам.

– «Джейн Эйр» читала? – спросила библиотекарь.

– Да, давно.

– «Гордость и предубеждение», наверное, тоже?

– Да.

– Гм… а «Грозовой перевал»?

– Да, тоже было.

– Тебе, насколько мне помнится, нужно что-то жизненное, с более или менее глубоким смыслом, да?

– Именно.

–Понятно. Тогда, может, Этель Лилиан Войнич? Вот, на этой книге два ее известных произведения «Овод» и «Оливия Лэтам». Думаю, тебе понравится.

– Хорошо, давай… И я еще эту возьму, – она взяла с полки еще одну книжку, и они, вновь стуча каблуками по полу, вернулись к стойке оформить беспроцентный прокат интеллектуального товара.

Невольно вслушиваясь в этот разговор, Мансур несколько раз попытался отвлечься от него и продолжить чтение, но тишина, сквозь которую отчетливо и близко доносились их голоса, была слишком сильной, чтобы можно было игнорировать их беседу. Под конец он и вовсе бросил книгу, откинулся на спинку стула и уже осознанно слушал их диалог.

Девушка его определенно заинтересовала.

– Значит, прошлый залог в шестьсот рублей мы оставляем… – начала библиотекарь, вписывая в регистрационную карточку названия новых книг.

–Да—да, – быстро проговорила посетительница.

– Хорошо… Вот здесь распишись… Все, можешь идти.

–До свиданья!

–До свиданья и приятного тебе чтения!

– Спасибо!

Когда она вышла из зала и стремительной походкой, минуя Мансура, направилась к выходу, он, не ожидая такой от нее спешки, решил приостановить ее первыми словами, что пришли ему на ум.

–Извините, а можно поинтересоваться? – спросил он быстро, поднимаясь с места.

Девушка как-то порывисто приостановилась и, обернувшись, живо проговорила:

–Да, конечно. Что вам угодно?

–На самом деле, – сказал Мансур, слегка застигнутый врасплох ее учтивой резкостью, – на самом деле, ничего особенного. Просто, я тут невольно подслушал ваш разговор с библиотекарем… Вы здесь частый гость?

Незнакомка, с вежливой напряженностью в лице ждавшая, что он спросит ее о чем-то конкретном, на что она постарается дать не менее конкретный ответ, после чего продолжит свой путь к выходу, вдруг поняла, что это немного другая ситуация. Говоря иначе, она угадала личную к себе заинтересованность молодого человека. Она слегка улыбнулась, резко бросила чуть озадаченный взгляд к выходу, затем снова посмотрела на него, и, как будто приняв в себе какое-то решение, сделала один шаг в его сторону.

Сделать это в данной ситуации ей помогли два обстоятельства: во-первых, молодой человек, обративший на себя ее внимание, сидел в библиотеке с книжкой в руках, что, на ее взгляд, уже необычно и достойно некоторого восхищения; во – вторых, она заключила, что он и собой недурен. И ей вдруг стало интересно, что же будет дальше.

– Можно и так сказать, – ответила она спокойно. – Работа у меня сидячая, особенно, новая. Вот и пытаюсь книгами скрасить это тяжелое однообразие, когда появляются свободные от работы пробелы.

– Но вы, будучи девушкой, судя по вашим словам, не любитель слезливых книг, почему? – с улыбкой спросил Мансур, и присел на прежнее место, жестом предложив ей занять рядом стоящий стул. Девушка, отрицательно покачав головой на предложение сесть, ответила:

–Не знаю… Может я черствая, – она слегка улыбнулась, .– А что вы читаете?

Мансур, заложив пальцем книгу, прикрыл ее, показывая ей обложку. Та подошла чуть ближе к столу, за которым он сидел, слегка наклонилась и взглянула на обложку.

– А, «Жизнь взаймы».

–Да, знакома эта книга?

–Да, читала как-то… Можно я посмотрю, вспомню ли что-нибудь, – Мансур, высвободив палец, протянул ей книгу. Незнакомка тут же взяла ее у него из рук, раскрыла наугад где-то посередине и стала читать.

–Ну как? Вспоминается? – спросил он минуту спустя.

–Не-а, – ответила она. – Как будто читаю в первый раз.

Затем она протянула книгу обратно, отошла на шаг-два и спросила:

– Вам нравится Ремарк?

–Да теперь уже не особо. Он как-то однообразен и, наверное, женственен, хоть и пишет много о войне, болезнях и, как следствие, смерти… Хотя в этом, скорее, заключается однообразие, чем женственность.

– Безнадежно больные женщины и пьющие кальвадос несчастные мужчины, которые на короткий миг приобретают вместе счастье, – сказала она, и засмеялась.

–Именно.

– Зачем тогда вы его читаете?

–Когда-то мне он показался интересным, и я нашел некоторую общность судьбы с некоторыми его героями, а может и с ним самим.

– А мне кажется, что книги у него слишком печальны.

– А ты не любишь печаль? – Мансур впервые, для себя же незаметно, обратился к ней на «ты». Она это тут же про себя отметила, и сказала:

– Ненавижу!

– Почему же?

– Это угнетает.

– Значит, ты не любишь заглядывать в себя? Анализировать свою жизнь? Предаваться рефлексии? Ибо во всем этом есть элемент тоски.

– А зачем это?

–Затем, чтобы понять себя и свое место в жизни.