Обречены воевать

Каким монстром может стать Китай? За три с половиной десятилетия, минувшие с тех пор, как Рональд Рейган стал президентом, Китай, благодаря повышению эффективности экономики, вырос всего с 10 процентов экономики в США до 60 процентов в 2007 году, 100 процентов в 2014 году и 115 процентов сегодня. Если текущая тенденция сохранится, то экономика Китая вполовину превзойдет американскую к 2023 году. К 2040 году она может стать почти в три раза больше[698][699]. Это будет означать, что Китай сможет использовать втрое больше ресурсов, чем Америка, для воздействия на международные отношения.

Такие глобальные экономические, политические и военные преимущества изменят планету образом, который не виделся американским политикам даже в страшных снах. Американские концепции международного порядка зиждятся на военном превосходстве США. Но почему Вашингтон сегодня обладает подобным превосходством? Да потому, что за последние три десятилетия он потратил на расходы на оборону в несколько раз больше всех своих конкурентов. Военный бюджет США на 2016 год превышает совокупные военные бюджеты Китая, России, Японии и Германии. Почему Соединенным Штатам Америки удалось возглавить процесс составления правил мирового порядка после Второй мировой войны? Многие американцы хотели бы думать, что причиной всему интеллект, добродетельность и привлекательность Америки, но неоспоримая истина такова: за первенством стоит экономическое господство.

Радикальные перемены в мировой экономике ведут к тому, что проамериканский мировой порядок поддерживать все труднее. В годы после финансового кризиса 2008 года и глобальной рецессии лидеры многих стран уверяли нас в том, что их приоритетом является экономическое развитие. Тем не менее темпы роста в крупных экономиках мира оказались мизерными. В США рост застопорился на уровне в среднем лишь 2 процента в год. Экономики стран ЕС показали еще более негативную динамику, а их общий ВВП оставался ниже докризисного уровня до 2016 года.

Продолжала развиваться одна-единственная крупная экономика. Пускай и здесь темпы роста упали вследствие экономического кризиса 2008 года, Китай по-прежнему растет в среднем на 7 процентов в год и даже больше. В результате 40 процентов всего мирового экономического роста с 2007 года обеспечивает одна страна. При сопоставлении двух конкурентов важнее всего не абсолютные, а относительные показатели развития: насколько быстрее вы растете в сравнении со мной. По этому «разрыву роста» эффективность Китая выглядит еще более поразительной. С начала финансового кризиса разрыв между Китаем и США существенно расширился – с 6 в среднем процентов опережения в десятилетие до 2007 года до более 7 процентов в последующие годы.

Кардинальная проблема государственного управления, это уже отмечалось, состоит в том, чтобы вовремя признать те «изменения международной среды, которые способны сказаться на национальной безопасности и которым необходимо противостоять, невзирая на формы этой угрозы и на то, насколько это будет законно юридически»[700]. Наличие в мире Китая, более сильного и могущественного, чем США, может считаться таким изменением? Необходимо ли сохранение военного господства для обеспечения жизненно важных национальных интересов Америки? Продолжат ли США процветать в мире, в котором правила станет писать Китай? В мире, где уже Китай будет формировать международный порядок? Признавая новые структурные реалии, мы должны быть готовы не только к вопросам, но и к ответам на эти вопросы, сколь бы неудобными они ни выглядели.

Обратимся к истории

Прикладная история представляет собой новую научную дисциплину, которая стремится найти подсказки для преодоления текущих трудностей посредством анализа исторических прецедентов и аналогов. Обычные историки исследуют какое-либо событие или эпоху и пытаются объяснить, что именно произошло и почему. Прикладные историки отталкиваются от текущей ситуации или затруднительного положения и анализируют его историческую «родословную», формируя перспективу, стимулируя воображение, выявляя возможные варианты развития событий, предлагая способы вмешательства и определяя потенциальные последствия. В этом отношении прикладную историю может считать производной: она зависит от обычной истории во многом в той же мере, в какой инженерия зависит от физики, а медицина от биохимии. В нашем «Манифесте прикладной истории» мы с моим коллегой Ниалом Фергюсоном предложили Белому дому учредить группу советников по истории, этакий аналог группы экономических советников[701]. Первым заданием такой группы стал бы поиск ответов на три ключевых вопроса относительно возвышения Китая.