Обречённые на мытарства

Однажды по нужде он протиснулся в щель между стеной и поленницей и обнаружил порезанную в нескольких местах коровью шкуру, скрученную в рулон. Как она очутилась здесь, можно было только догадываться, но то, что она была бросовой и никому не нужной, сомневаться не приходилось. Шкура настолько усохла и загрубела за несколько лет, что Ванька с трудом её раскатал. Выпрямив, он придавил шкуру по краям несколькими поленьями и покинул убежище.

– Вот здесь, под крыльцом, за поленницей, – показал пальцем Ванька на сложенные дрова, когда они с Василисой добрались до здания заготовительной конторы.

– Пункт приёмки заканчивает работу раньше, чем сам рынок, – пояснил он. – Нас никто не увидит, когда мы полезем под крыльцо. Главное, надо попасть сюда до закрытия ворот рынка. Понятно?

– Ага, – почему-то шёпотом произнесла Васса и оглянулась по сторонам, будто их мог кто-то подслушать.

– Встречаемся здесь, если что, – по-деловому распорядился Ванька. – А сейчас идём отсюда.

– Куда?

– Обойдём завод, за ним есть посёлок. Будем ходить по домам. Ты – по одной улице, я – по другой, потом встретимся.

Они пересекли рынок, вышли к заводу с противоположной стороны и двинулись по тротуару вдоль забора.

– Когда ты всё успел? – спросила Васса. – Мы, вроде бы, всегда были вместе.

– Всегда, да не всегда, – усмехнулся Ванька. – Помнишь, у меня живот болел, когда я наелся овса из телеги?

– Помню.

– Вот тогда я и изучил все укромные местечки.

– А про посёлок как узнал?

– Сорока на хвосте принесла! Подслушал разговор двух мужиков, они картошкой торговали. И вообще, опять ты прилипаешь ко мне со своими расспросами! Не вонючка, так репей! Какая тебе разница, откуда я узнаю? – начал сердиться Ванька. – И тебе не мешало бы держать ухо востро, вдруг, что дельное услышишь?

Василиса промолчала и больше ничего не спрашивала до самого посёлка.

Скопление приземистых изб начиналось в сотне метров от железнодорожного переезда. В этом месте сходились несколько улиц, берущих начало на берегу реки. Здесь Ваня и Васса расстались, каждый из них двинулся по улице самостоятельно.

Василиса шла по улице очень медленно, вглядываясь в пустые глазницы окон. Посёлок словно вымер, не проявляя никаких признаков жизни. Собираясь с духом, она, наконец, остановилась у одного добротного дома с железной крышей. За конёк крыши была зацеплена навесная стремянка, состоящая из одной широкой доски с набитыми на ней брусками. Мужчина с ведёрком краски на шее осторожно передвигался по стремянке и красил крышу в красный цвет.

«Он не голодает, это точно, – подумала Васса, подходя к массивным деревянным воротам. – У него можно смело попросить кусок хлеба».

Она остановилась на мостике, проброшенном через канаву, так, чтобы её было видно с крыши, и стала наблюдать за мужчиной. Он продолжал красить, не заглядывая вниз, и не видел Вассу у ворот.

Наконец, мужчина докрасил полосу до конца, ему потребовалось перебросить стремянку. Он перебрался на верх крыши и тут обратил внимание на девчонку у ворот с вещевым мешком за плечами.

– Чего надо? – крикнул мужчина недружелюбно.

– Дяденька, подайте хлеба, Христа ради, – жалостливо протянула Василиса, с трудом узнавая свой голос. Он у неё дрожал и был хриплым от волнения. Василиса волновалась от того, что ей предстояло говорить неправду. Ванька насоветовал ей не просто просить милостыню, как это она делала прежде, а пытаться разжалобить человека, стоять перед ним, не сходя с места, и умолять, скулить, говорить всё, что взбредёт в голову.

– Мы с братом три дня не ели, сил больше нет передвигаться. Мама с папой уже умерли с голоду, теперь голодная смерть идёт следом за нами. Дяденька, дайте что-нибудь поесть, пожалуйста. Мы с братом не хотим умирать.

– Иди своей дорогой, сучка немытая! Иди, пока бока не наломал! Нет ничего у меня для бездомных! Если я буду подкармливать каждую попрошайку – сам протяну ноги завтра! Уходи отсюда, не задерживайся, пока я окончательно не разозлился!

Мужчина передвинул стремянку на новое место и принялся красить дальше. Больше он не глядел в сторону Василисы. Ему не было дела до попрошайки.

Васса вернулась на дорогу и поплелась по улице к следующему дому. Сердце её колотилось от унижения, руки дрожали. Она останавливалась ещё у нескольких домов, но везде получала отказ. И только в конце улицы ей повезло. На стук в ворота к ней вышла сгорбившаяся старушка. Не спрашивая ни о чём, она протянула Василисе несколько картофелин, и молча захлопнула перед носом калитку.

– Спасибо, – запоздало прошептала Васса и направилась в обратную сторону для встречи с братом. У неё больше не оставалось сил стучаться в двери негостеприимных хозяев.

Она прождала брата в месте расставания более двух часов. Наконец, Ваня появился в конце улицы. Заметив сестру, направился к ней.

– Как успехи? – спросил Ванька издалека. Лицо его сияло от счастья. Увидев слёзы на глазах сестры, встревожился:

– Что случилось? Тебя кто-то обидел?

– Не-ет, – давая волю слезам, разревелась Васса. – Ничего не случилось…

–Тогда чего воешь?