Обрести себя

Бедная мать! Осталась довольной. Как мало надо ей для спокойствия. А может, напрасно она спрашивает, ведь и сама уже понимает, что Илиеш не скажет ей правду. Пожалуй, многим людям не хватает такта и душевной тонкости, а ей в особенности. Ведь не Дануц же он, в самом деле, чтобы отчитываться за каждый свой шаг. Да и Дануц давно обманывает мать, чтобы не вызывать ее недовольства.

Значит, в три часа цирк. Илиеш снисходительно улыбнулся: мать не на шутку заботится о нем, взяла под свое попечение. Понятно, куда клонит. Хочет женить его. Что ж, правильно. Слишком затянувшаяся холостяцкая жизнь к добру не приведет. Если человек до тридцати лет еще не свил свое гнездо, разве мать не вправе взять на себя хлопоты о его благополучии? На взгляд Ангелины, это не только ее право, но и обязанность.

С некоторых пор одна из клиенток Ангелины стала приходить к ним очень уж часто. То укорачивала, то удлиняла свои платья, то заказывала какую-нибудь необыкновенную, нового фасона юбку или кофту. Однажды Илиеш в шутку заметил:

— Что-то слишком часто обновляется эта Паулина.

Мать залилась краской.

— Молодая женщина. Какие у нее заботы, кроме как хорошо одеться? И когда ей заводить обновы, если не сейчас, в молодости?

Сдержанная в отношениях с клиентами, неуступчивая с ними, в присутствии Паулины Ангелина прямо-таки таяла. Откуда столько доброжелательности и любезности? Не узнать ее! Иногда целыми часами подбирает какую-нибудь пустяковую отделочку, ленту или воланчик. Если Илиеш дома, обязательно позовет, попросит сказать свое мнение. Едва он войдет, как мать найдет предлог, чтобы выйти и оставить их вдвоем с Паулиной. Оставшись с ним, Паулина беспричинно смеется, щебечет, болтает всякую ерунду, притворяясь наивной, подвигается к нему поближе. Ему остается делать вид, что ничего не замечает, углубляется в какой-нибудь журнал и хмуро поддакивает. А Паулина заливается, радуясь своему красноречию, иногда фамильярно толкает его локтем, показывая лукавым взглядом на какой-нибудь снимок в журнале мод, изображающий декольтированную до неприличия девицу. Если она задерживается до сумерек, то просит проводить ее до троллейбуса.

Билеты в цирк принесла эта самая Паулина. Правда, сделано это было достаточно дипломатично: она пригласила Ангелину с Дануцем. Ангелина, естественно, отказалась, мол, цирк она не любит, и предложила свой билет Илиешу. Дануц, конечно, хотел в цирк, и старшему брату нельзя было отказаться.

Все эти маневры матери раздражали Илиеша. Он, пожалуй, не прочь познакомиться с Паулиной покороче, да эта навязчивость выводила из себя. А так женщина она что надо — неглупая, симпатична, что называется, кровь с молоком. Была замужем за офицером, однако не сошлись характерами, развелись. Офицер оставил ей однокомнатную квартиру со всем, что там было, и уехал куда-то на восток, чуть ли не на Курильские острова. На вопрос, чего его понесло в такую даль, Паулина сказала, смеясь:

— За романтикой.

Истинную же причину не открывала, хотя вообще-то все выкладывала о своей жизни.

Илиеш уже на второй или третий день знал, что, оставшись без мужа, не имея специальности, она не растерялась, пошла разнорабочей на зеркальную фабрику. Там она подметала полы, мыла стекла. Ей нравилось, как гравер бадя Тудор гравирует цветочки на стекле, которое потом становится зеркалом. Она приглядывалась, умоляла дать и ей попробовать, но высокомерный бадя Тудор и слушать ее не хотел. Однажды гравер заболел и не вышел на работу. Он считался незаменимым. Начальство металось и стонало — горел план. Тогда Паулина взяла забракованное зеркало и попробовала выгравировать лепесточек по лепесточку цветок. И что вы думаете — получилось! Но зато какой скандал был, когда бадя Тудор вышел на работу. Он не мог смириться, что какая-то баба посмела взять в руки его инструмент. Ведь прежде начальство боялось дохнуть на него — только чтобы единственный гравер не обиделся! А тут, можно сказать, самостоятельно освоила его недоступное простому смертному ремесло. Мало того что сама научилась, так еще двух подружек стала обучать. Бадя Тудор до сих пор не здоровается с ней, однако нос уже не задирает, как прежде.

Бесчисленное количество стеклянных, с гравировкой полочек и всевозможных зеркал наводняло не очень богатую квартиру Чулики. Из этого можно было заключить, что Паулина дружила с его семьей еще до приезда Илиеша. Может быть, письмо матери Илиешу с предложением вернуться домой было продиктовано тем, что ей хотелось видеть Паулину своей невесткой.

Мать часто словно бы между делом, но так, чтобы Илиеш услышал, хвалила Паулину, отмечала ее трудолюбие, ум, хозяйственность:

— И красива, и порядочна, одно удовольствие шить для такой клиентки. А как на ней сидит платье!

Илиеш удивился как-то: чего же она не выйдет замуж, если у нее такая бездна достоинств? Мать не без грусти начала объяснять, словно жалуясь на свою судьбу: