Обретая надежду

Стоило мне выйти на улицу, и в мою сторону двинулась тень. Я улыбнулась, поняв, что Аксель получил сообщение. Нажав на брелок, чтобы открыть машину, я забралась внутрь. Пульс ускорился, когда дверца возле пассажирского сиденья тоже открылась. Аксель быстро скользнул в машину, выключая внутреннее освещение, и мы погрузились в темноту.

Воздух в салоне, казалось, сгустился от напряжения. Коснувшись ладонью колена, Аксель сжал мне ногу и прорычал единственное слово:

– Поезжай.

Ощутив жар его прикосновения, я облизнула губы и предупредила:

– Мне нужно забрать сумку с вещами из дома Роума. Завтра рано утром я еду в галерею, чтобы закончить установку твоей последней скульптуры. И почти все будет готово.

Аксель, касавшийся меня рукой, замер.

– Я не могу поехать с тобой к Роуму. Этот ублюдок ненавидит меня, и, если увидит нас вместе… – он замолчал. В его голосе слышалось беспокойство за меня.

Коснувшись пальцами его щеки, я проговорила:

– Просто посидишь в машине. Я зайду в дом всего на пять минут. Они с Молли все равно будут в постели. И никогда не узнают. – Я взглянула на Акселя. На лице его застыло бесстрастное выражение. Перегнувшись через сиденье, я поцеловала его в бородатую щеку и заверила: – Все будет хорошо. Никто не узнает, что ты со мной… – Я улыбнулась и добавила: – А потом ты сможешь отвезти меня в студию, где я буду полностью в твоем распоряжении. И делай со мной все, что захочешь…

Аксель обхватил руками мою голову и, притянув к себе, быстро, но жадно поцеловал. Пытаясь отдышаться, он велел:

– Тогда, черт возьми, езжай быстрее.

Со всей возможной скоростью я выехала с подъездной дорожки Карилло, и в рекордно короткое время добралась до автоматических ворот у дома Роума, где порывисто надавила на брелок, чтобы их открыть.

Каждый раз, как мы вставали на светофоре, мне приходилось бороться с собой, чтобы не подвинуть сиденье назад, умоляя Акселя трахнуть меня прямо в машине. Прежде я никогда не чувствовала подобного. Иррациональной потребности всем своим существом отдаться мужчине только лишь затем, чтобы физически оказаться к нему как можно ближе.

Ворота медленно открылись. Увидев, как Аксель вцепился в ткань джинсов на бедрах, я промчалась по посыпанной гравием подъездной дорожке и ворвалась на стоянку.

Взглянув на Акселя, я проговорила:

– Вернусь через пять минут.

Но стоило мне взяться за ручку и открыть дверцу машины, как входная дверь распахнулась. Я услышала болезненный стон Роума, и кровь застыла в жилах.

Прищурившись, я вглядывалась в темноту дома, пытаясь понять, что происходит. Внезапно из двери выбежал Роум… держа на руках безжизненно обмякшую Молли.

– ЭЛЛИ! – крикнул он, направляясь к моей машине, в голосе его звучал страх. Я выскочила наружу…

– Роум? – нервно проговорила я и заметила отразившуюся на его лице боль. Бледная Молли, одетая в длинную шелковую ночную рубашку, без сознания лежала у него на руках.

– Помоги мне! – взмолился он. – Она не просыпается! Я не могу ее разбудить!

У меня по щекам покатились слезы. Я замерла, не зная, что делать. Роума трясло; он прижимал жену к груди, а из горла его рвались рыдания.

– Малыш, – прошептал он, касаясь пальцами ее лица. – Малыш… пожалуйста… проснись…

Услышав мой сдавленный плач, Роум взглянул на меня. Полная беспомощность, отразившаяся на его лице, почти подкосила меня.

– Элли, – вскрикнул он, – я не могу ее потерять. Только не мою Мол… не могу… – Замолчав, он прижал жену к груди.

Глядя на лежащую без сознания подругу, я пыталась думать, привести в порядок обезумевший разум. Но мыслить трезво и ясно не получалось.

Внезапно услышав, как открылась дверца автомобиля, я повернула голову на звук. Аксель выбрался из машины. Роум, заметив движение, поднял голову. Взгляд его застыл.

Прежде, чем кузен успел хоть что-то сказать, Аксель распахнул заднюю дверцу машины и посмотрел на Роума.

– Садитесь, – велел он. – Я отвезу вас в больницу.

Роум, явно неспособный сейчас мыслить самостоятельно, рванулся вперед и очень осторожно скользнул на заднее сиденье, все время умоляя Молли очнуться.

Когда Аксель распахнул пассажирскую дверцу, я встретилась с ним взглядом. Я открыла рот, но не смогла вымолвить ни слова. Выражение его лица смягчилось. Быстро вытерев слезы с моего лица подушечками больших пальцев, он проговорил:

– Садись, carina. Нужно ехать.

Бездумно кивнув, я опустилась на пассажирское сиденье и, обернувшись, увидела, как Роум целовал Молли в лоб, щеки, губы. Его лицо исказилось от мучительной боли, с губ сорвался громкий крик. Держа Молли на коленях, он принялся раскачивался взад-вперед. Он выглядел таким же беспомощным, как и я.

Через несколько мгновений Аксель уже мчался по подъездной дорожке, направляясь в больницу.

– Все… б-б-будет х-хорошо, – заикаясь, пробормотала я Роуму между рыданиями.

Он посмотрел мне в глаза.

– А что… если она умрет? Господи, Элли, вдруг я потеряю ее и ребенка… Я не могу… Не сумею жить… Я…

Потянувшись, я накрыла его ладонь своей и крепко сжала.