Обретение надежды

— Вы уже знаете, что любая нормальная клетка имеет множество функций. Все вместе они обеспечивают жизнедеятельность организма. Раковая клетка, по данным, которыми мы сегодня располагаем, имеет только две функции: питаться и размножаться, производя себе подобных и прорастая в окружающие ткани. Это — функции хищника, дикого зверя. Почему же организм, безжалостно отторгающий любое чужеродное тело, так беспомощен перед клетками-чужаками? По всем правилам, они, едва зародившись, должны уничтожаться здоровыми клетками. Но в том-то и беда, что раку нет никакого дела до правил и законов, он возникает и развивается по законам, которые создает для себя сам.

Смотрите, что происходит. Вот вы порезали палец. Мозг тут же отозвался на этот порез сигналом опасности — больно. Десятки защитных сигналов предупреждают человека о приближении болезни, любой из них: повышение температуры, затрудненное дыхание, изменение давления, состава крови — для врача толчок к действию, указание, что делать, чтобы эту болезнь остановить. Каждая болезнь имеет свой звоночек, искусство врача — уловить, различить его звучание, даже самое тоненькое и робкое. И только раковые заболевания ничем не дают о себе знать. Уже родилась опухоль, рак уже протягивает щупальца к жизненно важным органам человека, а его организм словно оцепенел от ужаса — никакого сигнала, никакого звонка, хотя следовало бы уже давно бить во все колокола и взывать о помощи. А когда нам, врачам, наконец, удается уловить первый сигнал опасности, зачастую бывает слишком поздно. По меткому выражению одного ученого мы тогда напоминаем людей, которые с безопасного места наблюдают, как землетрясение разрушает их жилища, уничтожает все, что им дорого и близко, но бессильны остановить его. Кто разгадает таинственный механизм, управляющий изменениями клетки? Кто ответит на вопрос, что такое, собственно, опухоль? Кто избавит человечество от незнания, за которое оно платит такой дорогой ценой?..

— Я! — громко сказал Вересов — словно гранату в аудиторию кинул.

Он стоял за столом, малиновый от возбуждения, и вихор торчал у него на голове, как гребень у воинственного петушка. Вопросы были явно риторические, ответа никто не ждал. Николай и сам не понимал, как у него вырвалось — словно током ударило. Все расхохотались, рассмеялся и Голиков, звонко, весело, до слез. Илюша зло дернул друга за рукав — садись, чудила! — но тот стоял, вытянувшись во весь свой немалый рост, исполненный внутреннего ликования, как христианский мученик, взошедший на костер под свист и улюлюканье темной, невежественной толпы; он еще не знал, что такое «иммунологическая несовместимость», о которой упомянул Анатолий Нилович, не знал, что означает само слово «онкология»; он ничего не знал, кроме одного: вот дело, которому стоит посвятить всю свою жизнь, до самого донышка, и ощущал, как за спиной, за худыми, торчащими из-под гимнастерки лопатками вырастают трепещущие крылья.

Видимо, Голиков почувствовал это, потому что перестал смеяться, подошел, положил руку ему на плечо и негромко сказал:

— Ну, что ж, коллега, позвольте пожелать вам удачи. Смелость, как говорится, города берет. Но только запомните, что одной смелостью вы ничего не добьетесь. Наука не делается кавалерийскими наскоками, особенно такая сложная и трудная наука, как онкология. Однако, если в вас есть божья искра, если вы научитесь работать, как вол, по восемнадцать — двадцать часов в сутки, не отличая будней от праздников и дня от ночи, может быть, именно вам и удастся это сделать. Мир познаваем, люди обязательно разгадают загадку рака. От всего сердца желаю, чтобы среди них были и вы.

…Много лет спустя Николай Александрович будет с нежностью вспоминать негромкий голос Голикова, его круглые кошачьи глаза, красные от недосыпаний, его сильную теплую руку на своем плече, и себя, взъерошенного, раскрасневшегося, ошалевшего от собственной смелости. К тому времени он будет многое знать о загадках злокачественных новообразований, пожалуй, побольше, чем знал сам Анатолий Нилович. Он научится работать, не отличая дня от ночи, и той самой искрой, о которой говорил Голиков, не обделит его судьба. Новейшие методы исследований помогут ему улавливать «звоночки», неслышимые в конце тридцатых годов, а фантастические машины — расстреливать раковые образования энергией космических излучений. Он научится не только продлевать жизнь людям, которых раньше считали обреченными, но и полностью излечивать многих из них и возвращать к нормальной жизни. Но однажды он честно скажет сам себе, что на большинство вопросов, поставленных Голиковым, так и не ответил. Чего не хватило? Таланта, сил, времени? Значит, у других хватит. У тех, кого готовил и ты.

Пожалеет ли он о своем самонадеянном выкрике, вызвавшем в аудитории веселый хохот? Нет. Это «Я!» будет подстегивать его всю жизнь; годы выветрят из него мальчишеское честолюбие, но большая цель останется, и время будет только укрупнять ее — так вырастает гора, по мере того как приближаешься к подножию.

Глава седьмая

1