Обрученные с дьяволом

Мой автобус тронулся. Я успел загородить ему дорогу, отчаянно воздев руки к небу. Водитель сказал, вероятно, что-то обидное для меня, но я не расслышал да и простил его сразу, как только, чихнув, отворилась посадочная дверь…

* * *

Через полчаса я высадился на пятнадцатом километре подле развилки: влево уходила узкая асфальтированная дорога, рассчитанная на проезд одной машины. Она пролегала полем и через сто метров ныряла в лес. Там маячил шлагбаум с запрещающим "кирпичом". Поблагодарив Господа за то, что на небе нет ни одной тучки, я смело направился в гости к военным…

В отличие от города вокруг пели настоящие птицы, перелетали с дерева на дерево, собирали насекомых и вели полнокровную птичью жизнь, в чем я убедился, приняв на плечо увесистую дозу вещества, называемого по-научному "помет". Это обстоятельство заставило меня не только испортить носовой платок, но и прийти к мысли, что природа мудра и в городе лесным птицам делать нечего. Мы согласны на воробьев.

Вскоре впереди показался КПП: зеленые ворота из железных прутьев, традиционные красные звезды на створках, слева — домик-проходная. На территории части деревья росли не так часто, как в лесу. Там и сям между ними виднелись какие-то постройки, боксы. Дорога продолжалась и за воротами, уходя в глубь зоны. Ее ограждали невысокие бордюры, сохранившие следы побелки.

Внутри проходной путь мне преградила вертушка. Старший лейтенант, сидевший у стола по ту сторону большого застекленного окна, поднялся и вышел ко мне в коридорчик.

— Слушаю вас? — вежливо проговорил он.

— Мне бы повидать товарища Фукина, — высказал я свое заветное желание, решив взять быка за рога.

Дежурный заметно смутился, в его голосе появились напряженные нотки.

— А вы кто будете?

— Кем буду — не знаю, но пока — я его знакомый.

— Командира на месте нет, — неуверенно сообщил старший лейтенант.

— А когда будет?

Он набрал в легкие побольше воздуха и выдохнул:

— Никогда… Василий Борисович вчера умер.

— Как?!

— Я схватился за сердце и привалился плечом к стене.

— Вам плохо?! — Дежурный попытался преодолеть турникет, но забыл, что сам же и застопорил его. — Погодите!

Офицер побежал в комнату за стеклом, что-то там нажал и вновь предстал перед моими полузакрытыми очами. Теперь вертушка легко подалась. Старший лейтенант подставил мне крепкое плечо и медленно довел до лежанки в углу дежурки.

— У вас медпункт есть? — прохрипел я.

— Есть.

— Отведите меня туда…

— Но я… — он запнулся. — Сейчас!

Дежурный соединился с кем-то по телефону и велел прапорщику Сушкову срочно прибыть на КПП.

— Через три минуты будет. Потерпите…

Я издал грудной клекот, которому бы позавидовал любой туберкулезник.

— Сердце? — участливо спросил старлей.

— Оно… — Мои веки опустились с жутким стуком.

— Черт! У меня кроме бинта и йода тут под рукой ничего нет, — пожаловался он.

— Не надо… Продержусь… Как это случилось?

— Что?

— С Василием Борисовичем?

Вопрос поставил офицера в затруднительное положение. Собрав последние силы, я повторил злополучный вопрос.

— Его убили.

— Убили?!. Кто?!

Тут мне стало совсем худо. Левая нога задергалась, в уголке рта появилась слюна.

— Да где он, мать его! — заорал старший лейтенант и выскочил на улицу высматривать прапорщика.

Десяти секунд мне хватило, чтобы ознакомиться со списком телефонов части под стеклом стола дежурного и запомнить некоторые фамилии. Когда несчастный офицер вернулся вместе с малорослым Сушковым, я пребывал в прострации.

— Я его не донесу, — нахмурился прапорщик, оценивающе взглянув на меня.

— Сам дойду… — слабо простонал я, изображая попытку подняться.

Обрадованные военные бросились ко мне и мигом поставили на ноги.

— Стоите? — ласково спросил старлей.

— Угу… — Моя голова безвольно упала на грудь.

— Обопритесь на меня. — Прапорщик с опаской приблизился.

Я обхватил его за плечи и прижался, как к любимой девушке. Спотыкаясь, мы выбрались на воздух. Лишь здесь Сушков осознал, насколько велика тяжесть и, наверное, подумал, что дорога до медпункта вполне может стать последней в его жизни. Он душераздирающе вздохнул:

— Попробуем…

Дежурный сочувственно смотрел нам вслед.

Сысоев не ошибся: народу в части действительно не хватало, коль небольшой плац подметал юноша в погонах лейтенанта. При виде нас он чуть не выронил метлу, но затем сообразил, что раз он, боевой офицер, выполняет работу солдата, то ничего страшного нет и в том, что прапорщик таскает на себе по режимной зоне какого-то штатского. Лейтенант понурился и яростно поднял облако пыли.

У трехэтажного кирпичного здания с вывеской "Штаб в/ч N…" мы остановились. Вернее, остановился Сушков.

— Слава Богу, что первый этаж, — проворчал он, обливаясь ручьями пота, включил второе дыхание и поволок меня через двери. Для правдоподобия, я позволил себе разок стукнуться о косяк.

Первым в кабинет врача втиснулся прапорщик, я завис над ним сзади.

— Разрешите? — собрав последние силы, проговорил мой поводырь.

Симпатичная женщина в белом халате оторвалась от чтения газеты и повернула голову к нам. Тень удивления скользнула по ее личику.