Обрученные Венецией

Каролина ощутила подходящую к горлу тошноту и, с невероятной силой оттолкнув от себя сенатора, бросилась назад в гондолу. Она наклонилась ближе к воде и, зачерпнув немного, умыла бледное лицо. Подошедший Адриано присел рядом с ней, с жалостью и сожалением смотрел, как она пытается сдержать в себе рвоту. На глазах девушки выступили слезы, но она только спрятала лицо от сенатора в ладонях, чтобы он не видел ее рыданий. Эти слезы вырывались из ее души не столько от увиденного, сколько от осознания безысходности своего положения. Отчаянные мысли приводили синьорину в дикий ужас. Все, чего ей сейчас хотелось, так это выпрыгнуть из гондолы и намеренно погрузиться на дно канала, дабы навеки уснуть в его глубинах.

Адриано видел, как ее тело содрогалось в приступах истерики, однако, успокаивать ее не намеревался. Выгнав гондольера, он занял его место, чувствуя, что гребля потихоньку успокаивает. Удушающий гнев разрывал до боли сердце за несправедливые и абсурдные слова, которые прозвучали в его адрес от этой импульсивной девчонки. Чем он мог заслужить такую ненависть со стороны синьорины? Разумеется, правда остается для нее неведомой! Но раз уж так – следует поначалу удостовериться в своих обвинениях, прежде чем небрежно раскидываться ими, словно кинжалами по стоящей в нескольких шагах мишени.

Несмотря на кипевший внутри себя гнев, Адриано продолжал безмолвствовать, не желая и словом намекать Каролине о том, насколько она ошибается в своих домыслах. Да ему вообще не хотелось видеть ее сейчас – такая ярость им овладевала! В какой-то момент он даже подумал о том, чтобы вернуть синьорину Диакометти в Милан на съедение родственникам из семьи Брандини.

Но, прежде чем принимать импульсивные решения, необходимо взвесить все, что произошло за эти месяцы. Порой именно в прошлом хранятся ответы на сокровенные вопросы.

Сокрушающаяся в рыданиях Каролина и раздосадованный Адриано сейчас пытались вернуться в воспоминаниях к тому самому моменту, с которого все началось…

********************************

Ворвавшись в дом будто фурия, она пробежала к ступеням. Адриано быстрой походкой следовал за ней. В вестибюле он заметил столпившуюся прислугу, у которой внезапно появилась работа в очаге разгоряченного конфликта.

Тут же и выбежала Урсула, но гневный взгляд сенатора заставил ее остановиться и попятиться назад.

– Во-о-он! – заорал Адриано и, подхватив юбки, служанки бросились восвояси. – Все прочь!

Словно мыши от голодного кота, слуги тут же бросились врассыпную.

В доме воцарилась тишина, и лишь издали слышались тихие всхлипы Каролины. Поднявшись по ступеням, он остановился в дверях ее покоев. Она бессильно рыдала, уткнувшись лицом в подушку. Адриано молчал, но теперь его сердце сжималось от сожаления. Наконец он смог усмирить в себе слепо одолевшую его ярость. Легкое просветление осенило сенатора, и он стал понимать, что в ней говорила боль… безудержная боль потери…

Она чувствовала себя неспособной сдержать лавину горящих болью слез. Ее мысли были там, в Генуе, где остались тела родителей. При мысли о родных Каролина опять зашлась диким плачем, чувствуя, что всхлипы уже охрипли.

– Вы отравили мне жизнь! – отчаянно воскликнула она, не глядя в его сторону.

– Вот как? – в его тоне слышалось напускное удивление. – Совсем недавно я был ее спасителем, извольте заметить. Могу лишь попросить у вашего великодушия прощения за то, что вмешался тогда в ход событий. Но даже не знаю, говорили бы мы сейчас с вами, будь все по-иному…

– Отчего вы так жестоки? – едва подавляя в себе всхлипы, спросила Каролина и обернула к нему лицо, так ясно выдающее боль, сражающуюся внутри нее со здравым смыслом.

Ох, как же тяжко давались сенатору все эти сцены с женскими слезами! Он прошел к ней ближе, чтобы продолжить столь неприятную для него беседу.

– Я жесток? – спросил с поражением он. – Я хотя бы раз обидел вас словом? Или тронул пальцем, синьорина? Или вас обижали мои подданные? Как ваш острый язычок поворачивается говорить подобные вещи? Считай бы я вас пленницей, то запер в чулане и кормил бы объедками! Но не для того я спасал вам жизнь, чтобы наслаждаться вашими страданиями.

– Я не верю вам! – воскликнула она. – Я не верю вам, что бы вы ни говорили!

Адриано лишь в гневе сомкнул губы, едва сдерживая в себе возмущение.

– Что здесь происходит? – послышался голос Витторио, заставивший их обернуться.

– Как ты здесь оказался? – изумился Адриано.

– Вы проскочили мимо меня, когда возвращались с площади Сан-Марко, – ответил разозленно Витторио, видевший неприятную сцену. – Я не поспел за вами.

Он прошел в комнату и присел рядом с Каролиной. – Ну что же вы, милая моя…

Она поднялась и упала на плечи Витторио. Он знаком показал Адриано, чтобы тот удалился. Разумеется, Армази догадывался о том, что Каролина узнала долгожданную правду, и ее реакция была ему совершенно понятной.

– Он – бесчувственный… черствый… жестокий мужлан, – сквозь рыдания говорила Каролина. – Таким был лишь мой отец… Адриано чужды переживания о потере близких.