Обрученные Венецией

Каролина вошла в свои покои и упала навзничь на мягкие перины. Кормилица заметила, что лицо синьорины светилось от счастья.

– Вы ведете себя неприлично, синьорина Диакометти! – недовольно прокомментировала она.

– Дорогая моя, не ворчи! – как-то необычно ласково ответила Каролина, подскочила с кровати и в радостных эмоциях обняла свою кормилицу.

Затем она бросилась к окну и затанцевала возле него, колыхая занавесками. Палома в недоумении смотрела на хозяйку, совершенно не понимая, что происходит с этой обезумевшей девчонкой.

– Ваше поведение мне непонятно, – как-то невнятно промолвила она.

В ответ на это Каролина раскатисто рассмеялась.

– Ох, дорогая, главное, что оно понятно мне. Поди-ка и накрой мне на стол в бельведере. Хочу насладиться чаем на свежем воздухе, благоухающем ароматом цветов.

– Как изволите, синьорина, – теряясь в догадках, ответила Палома. – И все же я совершенно не понимаю, как мне судить о вашем поведении.

Каролина только загадочно ухмыльнулась и приподняла левую бровь.

– Я просто хочу завтракать, – едва скрывая улыбку, произнесла она.

– Аха, и поэтому светитесь, словно июньское солнце, – насмешливо пробубнила Палома и направилась к дверям.

Каролина вдохнула цветочный аромат и задумчиво посмотрела на аппетитные булочки, принесенные прислугой. Нет, ей совершенно не хочется есть! Ее тело трепетало от разоблачения сенатора Фоскарини. Она ликовала от раскрытия его тайны! Теперь все становилось на свои места: наверняка он, Адриано, не просто так оказался в Генуе в день мятежа. Он спас ей жизнь, и это вовсе не случайность. Все это время он был рядом и оберегал ее от малейшего беспокойства! Все, что он делал, он совершал от сердца! А ведь сам Адриано наверняка убежден, что Каролина влюблена в другого. Ей вспомнился момент, когда она так невоспитанно дала ему от ворот поворот, и эта мысль заставила ее стыдливо сощуриться и спрятать свое лицо за ладонями. Она затопала ножками, словно желала отогнать от себя мысли о своем бесстыдном поведении.

– Добрый день, – послышался знакомый бархатистый баритон, и Каролина замерла, все еще скрывая лицо в своих ладошках.

Ей казалось, что ее тело щекочет множество мелких разноцветных бабочек, и их касания едва не доводили ее до эйфории.

– Полагаю, что заслужил хотя бы вашего взгляда, – изрек с иронией Адриано и присел напротив нее, беря в руки яблоко. – Взгляда, отражающего обиду и холод к мужчине, так беспардонно ворвавшемуся в вашу жизнь.

«И сделавшего ее счастливой», – почему-то подумалось Каролине, и она открыла ему свое лицо. Взгляд сенатора застыл в изумлении, когда он увидел, что из глаз синьорины льется свет, полный воодушевления и надежд. Адриано с подозрением сощурил карие глаза.

– Что с вами, синьорина? – спросил он, завороженно глядя на нее.

Он видел, как ее грудь, надежно скрытая под высокой дымчатой драпировкой, тяжело вздымается под влиянием взволнованного и глубокого дыхания. Игривое выражение голубых глазок разбавилось мерцающими бликами изумления, готового распалиться до целого пожара чувств, бушующих в ее сердце. И он словно ощутил это все, даже к ней не прикасаясь! Что же могло так осчастливить и взволновать эту непредсказуемую особу?

Она же про себя отмечала, что не может удержать в себе эмоции… Нет! Она крайне не желает их сдерживать! Безусловно, она заметила смущение и растерянность сенатора и от этого желала только счастливо хохотать. И поразительно, но она не могла ему ничего ответить, а просто улыбалась и наслаждалась его присутствием.

– Прошу прощения, синьорина, – Адриано начал осматривать себя с ног до головы, – я смешон?

Слова сенатора вызвали в ней легкий смех, в котором слышался едва сдерживаемый хохот.

– Нет-нет, что вы, сенатор… – она попыталась успокоиться и обуздать вспыхнувшие эмоции. – Простите меня…

– Удивительно, но вы даже извиняетесь с улыбкой, в которой кроется некое загадочное веселье, – он улыбнулся и отрезал дольку яблока. – Поделитесь со мной тем, что так развеселило вас.

Она понимала, что необходимо искать выход из положения, ибо говорить о своей осведомленности будет страшной ошибкой.

– Простите, Адриано, мне мою бестактность. Вам налить чаю?

И вдобавок ко всему она сегодня необычайно обходительна! Сенатор оторопел.

– Если вас не затруднит.

Она взяла в руки медный чайник, но он задребезжал под влиянием дрожи, овладевшей ее телом. Адриано совершенно не понимал, что происходит с Каролиной. Ему стало страшно, что это психоз под влиянием последних событий. Второй рукой она придержала крышечку чайника, чтобы избавить себя и сенатора от неприятного звука, но вырвавшийся из нее тихий смех заставил ее пролить чай на чистую скатерть.

– Синьорина, вы в порядке? – спросил обеспокоено Адриано, аккуратно взял из ее рук чайник и собственноручно налил себе чай.

Она глубоко вздохнула и поняла, что ее поведение делает ее несколько неуравновешенной. Это помогло ей успокоиться.

– Прошу простить меня, сенатор. Не так давно прочла книгу, и меня немного смутил там один эпизод…