Обрученные Венецией

Надобно узнать, кто этот любезнейший человек, приютивший ее. Хотя… очевидно, что эти вопросы, создавшие в ее голове хаос, она уже задавала. Причем, не исключено, что именно здесь. Правда, ответы не сумели сохраниться в ее памяти, и по этой причине она ощущала себя еще более беспомощной.

Сейчас, когда сознание к ней вернулось полностью, синьорина помнила лишь то, что все это время ее окружали незнакомые люди с расплывчатыми, словно в тумане, силуэтами. Но эти «силуэты» обходились с ней весьма почтительно.

Из распахнутого настежь окна в комнату буквально врывался влажный воздух, и Каролине захотелось вдохнуть полной грудью долетавшие до нее «обрывки» свежести. Сделав попытку подняться, она впервые ощутила свое бессилие: все, что ей удалось, это перевернуться набок. Эта неудача стала причиной для паники: синьорина понимала, что больна, но ощущение, что ее тело и вовсе парализовано, вызвало набежавшие на глаза слезы, – слезы неимоверного страха и отчаяния.

В этот самый момент в комнату, крадучись, вошла Розалия. В руках у нее была кадка с теплой водой и мазями для раны Каролины.

– Синьорина! – девушка радостно и взволнованно всплеснула руками, незамедлительно бросившись к Каролине. – Папа! – тут же окликнула она лекаря.

Миловидная брюнетка лет пятнадцати помогла Каролине приподняться и присесть, облокотившись на подушки.

– Милая, вам еще нельзя подниматься, вы слишком слабы, – произнесла Розалия и увидела на измученных глазах Каролины слезы. – Ну что вы, синьорина, – ласково продолжала она, – все прекрасно, вы живы и уже поправляетесь! Просто сейчас вы немного обессилели после болезни.

Но Каролина словно не слышала утешений девчушки – она лишь ужасалась тому, что собственное тело оказалось неподвластным ей. Ей хотелось что-то ответить Розе, но уста больной лишь впустую ловили воздух. Это совершенно выбило из колеи синьорину, и она зарыдала навзрыд.

В эту минуту вошел Витторио Армази и, только увидев чудного старичка с взъерошенным седым чубом и невероятно добрыми глазами, Каролина немного успокоилась. Он был невысокого роста, плотного телосложения, но не полный. На его губах светилась радостная улыбка, а серые глаза довольно прищурились. Безусловно, его замечательное настроение объяснялось долгожданным выздоровлением гостьи.

– А вот и лекарь Армази! – радостно воскликнула Розалия и всплеснула руками.

Витторио присел на край ложа и, не оборачиваясь к дочери, заботливо промолвил:

– Принеси пациентке поесть чего-нибудь жидкого. Не могу понять, что вас расстроило, синьорина Каролина? – с недоумением продолжал он, осматривая больную. – Выглядите вы, прелестнейшая, значительно краше, чем всего пару дней назад. Ах, да! Быть может, вас страшит неизвестность… Но все является вполне объясняемым. Мое имя – Витторио Армази, я – ваш лекарь. И могу заверить вас, что вам здесь нечего бояться. К величайшему сожалению, во время сражений в Генуе вы были ранены, и теперь мы общими усилиями стараемся вас выходить и поставить на ноги.

Витторио принялся осматривать ее.

– Вот теперь я доволен, – с улыбкой промолвил он и посмотрел в потускневшие глазки Каролины. – Вы нас здорово напугал и, синьорина! Но теперь, слава Всевышнему, ваше состояние улучшается. Розалия вам принесет обед, и ваша обязанность – непременно поесть столько, сколько сможете. От этого будет зависеть, когда вы встанете на ноги.

– Где… я? – с трудом выдохнула Каролина, убаюканная мягким голосом Витторио.

– Вы в моем доме, – многозначительно ответил лекарь. – Здесь мы имеем возможность обеспечить вам тщательный уход. Вы находились в тяжелом состоянии, и мы решили доставить вас прямо сюда, в мой лазарет, где больные – самые частые гости.

Он пытался заговорить Каролину, надеясь, что она больше ничего не спросит. Армази прекрасно знал, что первым вопросом, исходящим из ее уст, наверняка станет волнующая ее тема о родных. Более того, несчастная еще не знает, в какую республику ее занесло. Однако объяснения всего этого лежат на упрямом и трусливом Адриано Фоскарини, наверняка боявшемся попасть на глаза этой красавице. Как же хотелось Витторио заставить этого несносного мальчишку приехать в его дом, чтобы успокоить юную синьорину! И поэтому он решил победить безответственность Адриано самой простой хитростью – Витторио перестал присылать к сенатору гонца, извещающего о состоянии Каролины.

Она проснулась ранним утром, когда солнце едва показалось из-за горизонта и в комнате все еще царил нисходящий полумрак. Ощутив, что ее тело наконец-то пополняется жизненными силами, Каролина впервые за долгое время почувствовала себя способной подняться с постели. Пытаясь твердо опереться на дрожавшие ноги и медленно передвигаясь, она направилась к распахнутому окну. И ни боль, ни ослабляющая ее усталость, не способны были остановить девушку, так жаждущую двигаться и жить.