Обрывки из реальностей. ПоТегуРим

Он тяжело переживал смерть свой мамы. Да что там – вся семья осиротела. Двое её мальчишек-хулиганов под предводительством папы сразу как-то потускнели, потерялись. С тех пор он уже несколько раз успел походить меж мирами. Один раз вообще тромб оторвался! Хорошо рядом были врачи. Спасли! И снова в работу… Вот в начале месяца звонил хвастать. Он любил, чтобы его хвалили. И ведь было за что! На этот раз он отлично провёл сцену. Хлопали все, включая помощников оператора и светляков – нет циничнее людей на съёмочной площадке. «Очень тяжёлая сцена! Представляешь – похороны! Я прям её боялся».

Актёрский вызов – воскресить все самые страшные свои воспоминания…

Он был потрясающим артистом. Я вообще переживаю за своё поколение, очень многие наши талантливые актёры – появись они на свет чуть раньше – оказались бы в руках режиссёров, которые составили славу советского кинематографа. Я прямо воочию вижу, что бы случилось с одним или другим моим ровесником – дай ему режиссёра… Но на долю талантливого поколения выпало полное разорение театра и кино, а вдогонку за главных нам остались маловыразительные личности. И полное молчание кинематографа – длиной в десятилетие. Парадокс! Ему, конечно, нужно было хотя бы иногда работать с Режиссёром. Без режиссёра нет актёра. Режиссёр указывает тебе на что-то, помогает раздумывать над характером, добавляет краски в твою палитру, предлагает ходы, неожиданные решения… Но он многое умел сам. Был неистощим на выдумку. Правда, я никогда не видела, что он делает. Я совсем не знакома с его творчеством. Два или три спектакля с его участием и два фильма. Он сердился на меня за это страшно: «Ты вообще знаешь, что я актёр? Я известный актёр! Запиши! Запиши это название – это моё кино! Я за него приз получил!»

Было забавно, как мы «встретились на Невском». Мы давно не виделись и страшно соскучились друг по дружке. Он только закончил съёмки, а теперь у него расслабленный график: утром наконец поспал, а вечером вот премьера. И поскольку я никогда не видела ни одного его фильма, я должна обязательно на ней быть. «НЕ МОГУ! Но я не специально! Я в Питере – я на практике – я студент». Он хохочет: «А завтра премьера – в Питере» – и называет кинотеатр, который расположен прямо в том доме, где мы остановились! «Вот попробуй только не приди!» Так я посмотрела его кино. Большой умница. Очень много всего играть может. Да зачем мне его было на экране рассматривать, если пять лет мы постоянно были в кадре вместе! Я видела, как он работает, как балуется, как здорово у него всё получается. А как он сопровождал меня на своём супермотоцике до дома, если мы заканчивали поздно… мы тихонько крались по Москве на рассвете. Это было так красиво! Он из-за меня крюк здоровенный делал…

Мы постоянно ругались! В жизни – нет, но стоило только выйти в рабочую плоскость! Всё! На разрыв аорты. У него всегда были специальные телефоны – противоударные. Он человек вспыльчивый, и если что – кидает телефон в стену. Подсчёт убытков или радость от спасённого имущества тогда его отвлекают, и можно повторить свой вопрос ещё разок. Он обожал эту историю: мы монтировали какой-то сюжет нашей программы и страшно поругались из-за склейки. То есть: на какой такт сменится одна картинка на другую (на экране). И надо сказать, я тоже не милашка и умею устраивать бури в стакане. Сорок минут в комнате стоял мат коромыслом. Потом он исполнил коронный номер, но я завредничала и не исполнила отведённую мне роль: «Ах… что же теперь делать? Как же ты без телефона…» Глядя на телефон, который отскочил от стены аппаратной, чудом не угодив ни в один из экранов, и теперь валялся целехонький, я посмеялась горьким смехом: «Паяц!» Осознание ситуации окончательно разъярило героя, и он растоптал средство связи. Мы разругались просто в пух и прах. В конце концов замолчали, и я даже закурила на рабочем месте. Вдруг в этой зловеще-сгущённой тишине прозвучал тихий голос: «Ребята, что же теперь делать? Что же теперь делать-то?!» Какой-то человек растерянно оглянулся на него, на меня, закрыл лицо руками и вышел. Тут мы поняли, что натворили. Из-за какой-то ерунды наговорили друг другу дерзостей и объявили, что расстаемся навсегда и не собираемся больше никогда… Монтажёр был незнакомый, новенький. Он подумал, что работа над проектом окончена. На его глазах случился крах творческого союза и образовалась дыра в телевизионной сетке минут на двадцать. Мы переглянулись и – расхохотались. Вскоре нам вернули нашего помощника. Ему за дверьми объяснили, что мы просто так работаем. У нас всё всегда – навсегда.