Обрывки из реальностей. ПоТегуРим

На самом деле у него всегда всё навсегда и было. Он так жил. Что-то не получалось навсегда, но он всё равно пробовал и пробовал. Да, он был страшный гулёна. Впрочем, всякий артист работает ради восторгов окружающих и в чём-то они должны выражаться. Моя любимая история, как на «Кинотавре» познакомился он с девчонками и вместе с другом ухаживал за ними день напролёт. И вот надоело отдыхать им на море. Отправились в номера. Вскоре понадобилась партия горячительного, и два друга удалились на поиски. Приключение заняло какое-то время. И когда посреди ночи они вернулись, то обнаружили, что девы легли спать. Впрочем, всё равно очень им обрадовались. Они проболтали до утра, встретили рассвет и всё такое. А к вечеру выяснилось, что ребята ошиблись номером и пришли со своим Дионисом уже к совершенно другим, хотя тоже очень хорошим девушкам… Чем закончилась эта история, не помню. Но в этом весь Димка. Бесконечно щедрый, распахнутый человек. Он умел праздновать каждый день жизни. И никому не клялся в вечной верности. Не мог устоять перед женским восхищением. И этого не скрывал. Но как один из членов «клуба разбитых сердец» должна отметить: несмотря на славу дамского угодника, ему не очень-то везло. У него всегда были очень интересные, яркие, талантливые возлюбленные. Но чаще отношения заканчивались по его вине. После второго или третьего гастрольного тура… Опять чьи-то глаза в зале завораживали его, и… У актёров это называется «играть кому-то», «играть на кого-то». Но ведь именно так он и нашёл свою жену. И всё-таки успел попробовать и другое – «длительные отношения», куда там! Женитьбу! Убеждённый холостяк! Он сумел и измениться. Стал верным, совсем домашним. Он построил и бесконечно любил свой дом. Гордился им. Он вообще ужасно любил хвастать. Ну прямо как герой из какого-нибудь мультика. В такие минуты он вскакивал, размахивал руками, изображал всё в лицах. И обычно ему требовалось пространство много больше, чем два на полтора…

Мы вышли из храма. Нас снова встретила пустая, залитая солнцем площадь. Под тентами было занято несколько столиков. Человек десять застыли с аперолем, в тёплых лучах, как мушки в янтаре…

Конечно, ему совсем нельзя было пить. А кому можно? И на самом деле он не был каким-то там алкоголиком. Не был сумасшедшим. Просто пить было нельзя. Вполне конкретное противопоказание: несовместимо с жизнью. Контуженный. И ловушка на тромбы стоит. Так ведь он и старался! Не зашивался или кодировался. Нет. Исключительно силой воли. Периодически он серьёзно брался за здоровье. Вон недавно пресс накачал! Кубиками хвастал. А ещё: ведь приходит в жизни артиста тот день, когда он должен многое пересмотреть, обдумать и даже продумать смену амплуа. Он должен заново учиться соизмерять свои силы и должен принять, что изменился… и что если не встаёт с кровати утром и готов лежать весь день, то не потому, что лентяй, а потому, что самые обыденные вещи стали отнимать гораздо больше сил, чем прежде. Да, мы раньше гуляли всю ночь, а в девять утра были на акробатике. В час – у станка классического танца, потом актёрское мастерство до одиннадцати вечера – и снова вся ночь наша. Или с утра написали тексты, разбежались по репетициям, вечером или съёмка, или спектакль, а ночью монтаж, потом преферанс, с утра написали тексты… Теперь ведь – нет. Так уже не получится. А ведь я когда-то я именно так замуж и вышла. Сидели ночью в ресторане – очередную программу придумывали, а потом куча народа почему-то подъехала. А у нас уговор был всегда, с первых дней знакомства: если мой телефон будут спрашивать – ты никому не давай! Поклялся ведь! И так уморительно он пересказывал потом сценки с незадачливыми кавалерами. Ведь отдельное развлечение! И вдруг… спустя много лет, почти десятилетие, он отдаёт какому-то незнакомцу мой номер! Правда, уже совсем утром – сначала они посидели как следует, поговорили о том о сём. Братское сердце! Он всегда меня оберегал…

Помню, как первый раз пришёл в уже наш общий (с «незнакомцем») дом и обнаружил на плите борщ. Он был в шоке! «Ты умеешь готовить?!» Я очень тщательно скрывала это ото всех. Своё время мы проводили, заседая большими и чаще мужскими компаниями в гостях, а там всегда нужно что-то вымыть, нарезать… Я говорила: не умею. В итоге самообразовались два отличных повара, которые выступали посменно, а меня совсем не трогали. Потому-то я сделала страшные глаза и сказала: «Никому не говори!» Он мне всегда это припоминал, при каждом важном разговоре: «А про то, что ты готовить умеешь, я ведь никому так и не сказал!»